Муравьев заметил, что его, Ранжурова, ожидает каторга.
— Воля ваша, — ответил пятидесятник.
— Это верно, что ты разбил отряд хунхузов, вдвое превосходивших ваши силы?
— Да, мы обратили их в бегство. Устроили на них бурятскую облавную охоту.
Это развеселило Муравьева. «А пятидесятник-то умен! Вот уж истинно: не место к голове, а голова к месту». Он подумал о том, что в это пограничное дело вмешается Нессельроде. А генерал-губернатор терпеть не мог, когда кто-либо в Петербурге посягал на его подчиненных, у Муравьева окончательно пропало желание наказывать Ранжурова и тех казаков, что были с ним.
«Пошлю-ка я его на Амур, — осенило Муравьева. — Пусть-ка осмотрится там. Вроде гольда дикого…»
— Слыхал ли ты, братец, про реку Амур? — поинтересовался Муравьев.
— Так точно.
— А что слыхал? Где?
— В станице Шарагольской, ваше превосходительство, слыхал. Живут там казаки… В старину их родичи вернулись с Амура. А мы, наринкундуйские буряты, к той станице Шарагольской приписаны.
— И что они? Про Амур что вспоминают?
— Вспоминают… Богато там жили. Что рыбу неводить, что зверя брать — заманчиво. И места там скотные. Да и запашку добрую можно иметь.
— А какие народы там проживают? Слыхал?
— Ну… мало-мало, как тунгусы наши. Народы вовсе дикие, лесные. Орочоны, гольды. И манджуры, ваше превосходительство, наезжают, ясак с гольдов берут.
— Судить бы тебя надобно, встрял ты в это дело… да повезло тебе, братец, нежданно-негаданно. Что-то раздумал я…
Ранжуров поклонился, стиснул зубы, чтобы не выказать радость.
— Воля ваша.
Муравьев повернулся к штабс-капитану.
— А что, любезный мой, не послать ля нам этого любителя облавной охоты на великую реку?
— На Амур, ваше превосходительство? Вернейшего и не придумаешь. Я уж и то смекал. Чего мы медлим? Разрешите доложить, ваше превосходительство? Вчера встречаю градоначальника. О том да о сем… Спрашивает: «Не повстречал ли на Байкале путешествующего англичанина?» «Нет, — отвечаю, — не повстречал. А что он из себя? Миссионер?» — «Да нет, — говорит градоначальник, — вовсе не миссионер, а по ученой части, камнями интересуется, ми-не-ра-ла-ми». — «Ну и что? Пускай себе интересуется», — «Так-то оно так, — отвечает градоначальник, — только какой-то он странный, даже в гостиницу не заехал, отметил подорожную, представился мне да и в путь. Хотел я доложить рапортом генерал-губернатору, да что-то боязно».
— Когда проехал англичанин Иркутск?
— Да уж тому неделя истекла, ваше превосходительство.
— Куда выправлена подорожная?
— В Нерчинск.
— Вот как? — Муравьев поднялся, вышел из-за стола и заходил в возбуждении. — Что сие значит? В прошлую весну тут обитался англичанин… как его?
— Джон Гиль, ваше превосходительство.
— Вот-вот, Гиль… Под видом ученых разысканий наведывался в Кяхту. А мы уши развесили. Втерся во все слои общества, запудрил нам мозги и неожиданно для всех нас отправился через Якутск на Камчатку. Где теперь? В военном порту Охотске? А этот… как его?
— Кларк Лоренц, ваше превосходительство. Городничий постарался его запомнить.
— Кларк Лоренц явно не думает о геологии.
Муравьев криво усмехнулся:
— Ему дай только спуститься по Амуру, и к будущей же весне английские корабли займут Сахалин да и устье Амура. Могу сказать тебе, что кто «будет владеть устьем Амура, тот будет владеть и Сибирью. До самого Байкала… И прочно владеть. Ключ к амурскому водному пути… У какой державы окажется тот ключ, той и быть над Сибирью полной владычицей. А уж хотим ли мы, чтобы наша процветающая Сибирь стала данницей и подданною Англии?
— Еще есть время упредить путешествующего англичанина, ваше превосходительство. На постройку плота, пригодного для сплава по Амуру, у него уйдет дней десять. Да и не всегда на станциях он получит свежих лошадей.
Муравьев вызвал адъютанта и распорядился заготовить бумаги на арест англичанина Кларка.
— Нынче же фельдъегерем отправим поручика… Ваганова.
— Будет исполнено, ваше превосходительство!
— Чтобы этот Кларк был доставлен ко мне до моего отъезда на Камчатку.
После ухода штабс-капитана Муравьев молчал, словно забыл о Ранжурове. Подошел к карте, долго рассматривал ее. Отошел, снова вернулся и, не поворачивая головы от карты, заговорил с Ранжуровым:
