Пол не остановился. Он посмотрел в зеркало заднего вида, придя в восторг, увидев переломанную черно-бело-красную фигуру, лежащую скрюченной и неподвижной на земле, и продолжил мчаться вперед, слишком быстро свернув за угол и чуть не врезавшись в торчащий фургон, когда проезжал мимо ряда навесов к своему собственному.
Его трясло, когда он вышел из машины с пакетом из метро в руке. Следует ли ему сдаться полиции или подождать, пока они его сами найдут и допросят? Он был рад, что сделал то, что сделал, и был бы горд взять на себя ответственность за это - черт, его, вероятно, восприняли бы как героя, - но самому сдаваться сейчас было бы глупо.
Может быть, это и есть так называемое "временное помешательство"?
Возможно, это и будет его защитой, если он когда-либо предстанет перед судом.
Он очень надеялся, что парковщик мертв. Может быть, ему следовало проверить это.
Все еще дрожа, он отпер дверь своей квартиры, открыл ее и быстро вошел внутрь, закрыв ее за собой, прежде чем включить свет. Он был голоден, но есть не хотел. Вместо этого ему хотелось спать. Очень сильно. На самом деле, он никогда в своей жизни не хотел ничего больше. Бросив пакет из метро на кофейный столик, он решил лечь на диван, не уверенный, что сможет дойти до спальни.
Как только его голова коснулась подушки, он отключился.
Он проснулся в черных брюках, белой рубашке и черном жилете. Его не было ни на диване, ни даже в квартире. Он сидел на деревянном табурете на ничем не примечательной автостоянке, окруженной высокими бетонными стенами. Его охватило странное ощущение, что он вообще не спал, что ему больше не нужно спать.
Перед ним, тоже на табуретах, сидели парковщики, десятки парковщиков, и все они, по-видимому, ожидали его приказаний. Он увидел Барри, увидел и другие лица, знакомые ему по разным парковкам и подъездным дорожкам. Ему хотелось думать, что все это ему снится, что на самом деле ничего не происходит, но это было. Его первой реакцией было отчаянное, горячее желание вернуться в свою квартиру. Даже обвинение в убийстве или непредумышленном убийстве, даже необходимость перемещаться по миру, полному стоянок с парковщиками, было бы лучше, чем это. Но потом он понял, что ему была предоставлена возможность. У него был шанс сделать что-то здесь, шанс изменить ситуацию, положить конец всему этому.
Пол встал лицом к фаланге слуг.
- Все кончено, - собирался он сказать им. - Идите домой. Наденьте свою обычную одежду. Возвращайтесь к своей обычной работе. Вы уволены. Нет никаких причин парковать чужие машины. Они могут сделать это сами. Никто больше не нуждается в парковщиках.
Но это были не те слова, которые он произнес.
Вместо этого он отдал приказ.
- Идите, - сказал он.
И парковщики развернулись и строем направились к отверстию в бетонной стене позади них.
И хотя он вопил внутри себя, он последовал за ними.
"Даже мертвые" был написан в начале 1990-х годов для предложенной тематической антологии под названием "Мертвецы". Все эти истории должны были происходить в мире, где мертвые возвращались к жизни и сосуществовали с живыми. Я решил написать что-нибудь грустное, а не страшное. Не моя сильная сторона, но я попробовал. Книга так и не вышла, но в конце концов я продал его великому журналу Дэвида Б. Сильвы[33] "Шоу ужасов".
- Похоже, это конец.
Бернард тяжело опустился на низкую скамейку, отчего маленький трейлер слегка покачнулся. Перед ним, за защитным ограждением, неподвижно стоял Великий Цезарь, безвольно опустив руки по бокам, с неподвижным взглядом и закрытым ртом.
Великий Цезарь.
Бернард встал, протянул руку и сдернул тогу. В любом случае это была глупая идея, план, рожденный отчаянием, последняя решительная попытка заманить назад аудиторию. Морис ненавидел все это, весь этот фарс, и хотя он, разумеется, ничего не говорил, просто ревел по сигналу и как всегда выполнял свою обычную рутину, Бернард прекрасно видел, что мертвец чувствовал себя униженным, используемым, эксплуатируемым.
Даже у мертвых есть чувства.
Он сел на скамью и печально посмотрел на обнаженное неподвижное тело.
