— Хожу. Слово божье слушаю.
— Интересно?
Она склонила голову и еле слышно сказала:
— Владыко пособие дает за благочестие. Три рубля в месяц.
— Разве ты не работаешь?
— Работаю. Полы мою. В управлении железной дороги. Спасибо вам, помогли устроиться, — она снова поклонилась. — Да ребенок у меня больной. Хезнет и хезнет… Пятый год, а на ножки не встает, — она всхлипнула.
— Врачам показывала? — спросил Крылов.
— Нет, — покачала она головой. — Батюшка говорит: за грехи наши…
— Какие тут могут быть грехи?! — прервал ее Крылов. — Ты вот что, вези ребенка в госпитальную клинику. Да меня о том уведомь. Я поговорю с Курловым Михаилом Георгиевичем. Это хороший врач и добрый человек. Лечить дитя надо, а не грехи замаливать!
— Благодарствую, барин, — совсем расплакалась женщина. — Привезу…
Пообещала — и не привезла. И адреса ее Крылов не знает.
Как странно: словно из глубины, возникали пред ним чьи-то судьбы и, мало или много побыв на поверхности, снова уходили в темь, в неизвестность. И так — бесконечно. Лишь немногие остаются рядом. Где-то на севере, там, где живут финны, говорят, есть такие загадочные поля, которые ежегодно «рожают камни». Выпашут, уберут крестьяне с весны все до камешка — а на следующий год земля вновь усеяна серыми валунами. Словно выплывают они из недр земных на поверхность, и нет конца их движению.
Так и в жизнь Крылова входили люди, новые и разные, и он переполнялся ими, порой тяготился, порой был счастлив. Но были и потери. Да еще какие…
Свежа рана от внезапного известия, пришедшего к нему в 1900 году. На тридцать девятом году жизни в Петербурге скончался от заражения крови академик Коржинский. Сергей Иванович.
Судьба наделила его выдающимся талантом, — работы его получили мировую известность, — блеском ума, и не дала долгой жизни. Какая несправедливость!
За год до смерти у него родился сынок Дмитрий. Затем — после смерти — дочь Ольга. В последнем письме Коржинский усиленно звал к себе в гости, поглядеть на Ботанический сад и Дмитрия…
Крылов побывал у него. Весной 1902 года. На кладбище Александро-Невской лавры. Положил букет сибирских огоньков, которые он привез вместе с землей, живыми. Коржинский любил их и называл «неистовыми»…
«Сорок лет — старость юности, пятьдесят — юность старости», — шутит французский писатель Виктор Гюго. Свою вторую юность Крылов встречал в состоянии одиночества. «Душа свернулась, как листья папоротника на зиму, замерла», — это про него. Коржинского нет, Мартьянов умер в прошлом году… Смерть застала его за разборкой растений, добытых им в долинах верхнего Енисея.
Родился он в семье лесника, в Литве. Свои гербарии, как и Крылов, начал собирать рано, будучи еще учеником в аптеке. И в Минусинске не оставлял любимого занятия. Составил отличный гербарий Восточного Алтая, Кузнецкого Алатау, Енисейского, Канского и Красноярского уездов. Его помощниками были охотники, крестьяне, казаки, звероловы. Они помогали собирать и разные сибирские редкости: оружие, одежду, предметы бронзовой эпохи, чучела, коллекции насекомых… Минусинский музей поддерживал связи с музеями Парижа, Пекина, Стокгольма, Брюсселя, Падуи…
В свое время Ядринцев, когда еще был жив Мартьянов, писал: «Первый общественный музей основался в Минусинске. Он замечателен тем, что основался без копейки казенных денег — субсидий, а усилиями местного общества и при частных пожертвованиях… Музей этот имеет громкую европейскую известность, и в «Dictionnaire geographique», изданном недавно в Париже, занесено имя Минусинска рядом с историей его замечательного музея. Словом, он является для нас гордостью пред Европой. А кто знал в Европе до этого времени о Минусинске? Минусинск дал толчок к основанию и других местных общественных музеев».
Да, друг, душа твоя навеки переселилась в дело, которому ты посвятил свою жизнь… После того как твой музей получил первое место и Диплом на Всемирной Парижской выставке 1900 года, он заслужил наконец и в России некоторое внимание. «В России меньше всего знают, что в ней происходит», — справедливо заметил в своих «Записках о Пушкине» Иван Пущин. И порой надобно пробиться сначала в Париже, чтобы тебя услышали на родине.
