— Берт, я действительно совершенно не представляю себе, что и как мне теперь делать и как себя вести и с Деборой, и с вами. И, похоже, без профессионального совета я всё только еще хуже напорчу. Я попробовал найти адвоката, но не знаю, как его искать. В справочнике не указано, кто чем занимается. А если звонить всем подряд и рассказывать свою историю, то это может продолжаться вечно, а времени у меня, как вы сами понимаете, совсем нет. К тому же я с адвокатами никогда дела не имел. Вот я и решил, что у вашей комиссии должны быть какие-то связи. И если это не нарушает каких-то ваших правил или обязательств, может быть, вы смогли бы мне кого-то порекомендовать?
Похоже было, что Берт ожидал с его стороны каких-то куда более серьезных требований, поскольку ответил ему почти по-дружески.
— Конечно, Эндрю. С этим проблем не будет. Только до того, как я дам вам имя и телефон, хочу предложить вам настоятельный совет: даже не думайте на тему, как вам вести себя с доктором Тротт! Никак! Не вздумайте к ней подходить или разговаривать, хотя я полагаю, что какое-то время она просто на работе показываться не будет. И главное, выбросьте из головы мысль ей позвонить! Иначе вы вполне можете окончить ваш день в полиции. Разговаривать будут адвокаты. А вот что касается вашего поведения при встречах с нами, то тут вам советы адвоката несомненно помогут. Тем более, что я дам вам телефон очень опытного человека. И это даже не будет с моей стороны одолжением, поскольку подобной информацией мы вас снабжать просто обязаны. Так что записывайте. Зовут его Джим Гордон. Его контора в пяти минутах езды от университета. Если будут другие подобные вопросы, то звоните, не стесняйтесь. А сейчас, извините, меня уже ждут.
Берт продиктовал телефон, негромко и достаточно неожиданно сказал ему: “Ну, удачи!” — и повесил трубку.
Андрей больше всего боялся, что его неожиданно пробудившаяся энергия столь же неожиданно иссякнет, как завод в будильнике, и он вновь погрузится в вязкое самобичевание и бессмысленное копание среди всех этих бесконечных — кто? зачем? почему? и что он сказал? и что она сказала? и как то же самое надо было сказать по-другому? и как его можно было понять? и вообще — как они могли!? А поэтому решил продолжать трезвонить, пока внутренняя его пружинка еще способна была раскручиваться.
Он тут же набрал номер рекомендованного Бертом адвоката, буквально смел своими немедленными нуждами защитный редут в виде ответившей на его звонок секретарши, которая пыталась ему объяснить, что мистер Гордон как раз сейчас напряженно работает над неким срочным делом, и, перемешивая ссылки на Берта, уговоры, жалобы на срочность и даже легкую истерику в голосе (вполне, впрочем, искреннюю), убедил приятный и даже несколько обволакивающий баритон (понятно, что профессиональная манера, но всё равно такому баритону легче исповедоваться, чем какому-нибудь, скажем, дрожащему тенорку), что встретиться им надо прямо сегодня. Он даже пытался превратить это “сегодня” в “немедленно”, но тут уж баритон уперся, демонстрируя остатки сопротивления, так что он решил больше не напирать, чтобы совсем уж не испортить о себе впечатление, и они договорились о встрече в четыре часа пополудни.
После того, как предварительная договоренность была достигнута, невидимый Джим Гордон (эсквайр, как он успел убедиться, найдя-таки его фамилию в телефонном справочнике, “адвокатские” страницы которого он так и не переставал почти автоматически перелистывать во время их разговора) сразу перешел на вежливо-деловую интонацию и сообщил ему, что первая консультация продолжительностью до получаса будет выдана ему бесплатно, что если они оба увидят возможность и необходимость дальнейшей адвокатской помощи, то дальше ему уже придется отстегивать по двести пятьдесят долларов за час адвокатского времени плюс покрывать все технические расходы, как-то: ксерокопирование, секретарские услуги, отправку почты и всё прочее, что будет аккуратно перечислено в соответствующих приложениях к счетам, кои будут высылаться ему каждые две недели, причем эти дополнительные расходы не могут превышать двадцати процентов основного гонорара, то есть пятидесяти долларов в расчете на час, и что ему надо захватить с собой все бумаги, относящиеся как к его “делу”, так и к самому факту его пребывания в университете. На том и расстались.
