22 марта: «Война — единственный выход из кризиса!»
28 марта: «Война или бесчестье?» На следующий день в «Джорнэл» велась речь о создании полка из спортивных чемпионов Америки и об отправке его на Кубу, чтобы разбить испанцев.
1 апреля: «Война!» Ничего подобного.
6 апреля: «Война не за горами!» Репортеры из «Journal» рыскали по всей стране в поисках семей погибших на «Мэйне», печатая их призывы к отмщению. На таких номерах газеты теперь обычно красовалось изображение американского флага.
13 апреля: «Конгресс вот-вот объявит войну!»
Окончательное решение Конгресса 25 апреля, вероятно, было страшным разочарованием для Херста («Войну обеспечу я»). Однако он не успокоился. В номере от 9 мая рядом с названием газеты была врезка с заголовком «Как вам нравится война „Journal“?» Это безвкусное заявление было напечатано и на следующий день, и лишь потом Херста убедили снять его. После этого он распорядился, чтобы о войне писали с энтузиазмом, сдал военно-морскому флоту в аренду свою личную яхту, лично отправился на Кубу, откуда сам себе слал материалы, и даже телеграфировал своему лондонскому репортеру с просьбой приобрести для него крупное английское судно, чтобы доставить его в какую-нибудь часть Суэцкого канала и там затопить, создав препятствия для движения испанских судов. К счастью. ничего не вышло.
Как бы выступая на «бис», когда этот короткий односторонний конфликт был исчерпан, он основал, фонд вдов, заставил власти устроить для жителей Нью-Йорка выходной день в ознаменование победы (21 августа: «Как „Journal“ обеспечила народу праздник»), и не прошел мимо ничего, связанного с войной или ее жертвами. Он даже нанял для поездки по всей стране шоу с фейерверками и знаменами, красочно изображавшее Манильское сражение. Шоу создавало впечатление, что войну выиграл не Военно-морской флот США, a «Journal». Как говорил сам Херст: «Выпускать газету без раскрутки — все равно что подмигивать девушке в темноте — дело хорошее, но безрезультатное». Но сам Херст никогда не подмигивал — он был, скорее, из тех, что тяжело дышат.
Эпизод с Херстом дает яркое представление о том, как журналистикой злоупотребляют ради пропаганды и прибыли. О стремлении к точности и справедливости с легкостью забывают в погоне за сенсациями, предполагающими крупные заголовки. Играя на руку известным предубеждениям общества, газеты увеличивают тиражи. Херст, возможно, крайний случай, но его пример наглядно иллюстрирует ценности владельцев и тех, кто контролирует газеты, а также постоянный конфликт внутри самой газеты между этими императивами и принципами хорошей журналистики. Последняя в этом конфликте — вечная жертва.
Журналистская культура
Источник власти тех, кто контролирует газеты, очевиден — это их экономическая мощь либо, в некоторых странах, влияние, которое они оказывают на скудные издательские или полиграфические ресурсы. Но обычно им нет нужды открыто использовать эту власть против того или иного журналиста — настолько полно их ценности усвоены журналистской культурой, господствующей в тех или иных газетах.
Эта культура — как секреты мастерства, которые мастер передает ученику, некая профессиональная мудрость, полученная ранее и постоянно приумножаемая (или приходящая в упадок). Руководствуясь ею, редакторы и руководство газеты решают, какая статья — хорошая, а какую надо отвергнуть как «скучную». Эта культура диктует им, какие темы считать интересными, а какие — нет. Она также создает моральную атмосферу в газете и, таким образом, несет куда большую ответственность за царящую в редакциях этику, чем все теоретические заповеди.
Эта культура определяет, что больше всего ценится в журналистах, и то, что в их работе важнее всего. Это умение добывать ценные новости, точнее, это «чутье на новости» — способность увидеть значимое и интересное там, где иные могут их проглядеть, либо, в худшем случае, искусная техника подачи обыденного под видом необычного. Этот ловкий журналистский трюк обычно осуществляют, избавляясь от контекста, как это сделал, например, в начале 1980-х редактор «New York Daily Post». Чтобы заполнить первую полосу в лишенный особых событий день, он попросил репортеров собрать подробности всех мельчайших преступлений, совершенных в городе, и свел их воедино в леденящей кровь статье под заголовком «Безумие на наших улицах».
