— Не стоит забывать, какую высокую цену платили их близкие, — грустно ответила она. — Ангел, который решает переродиться, навсегда исчезает, чтобы стать другим, — она немного помолчала и потом добавила. — На самом деле, он словно умирает.
— Это правда, но все они перерождались по собственному желанию. Никого никогда не принуждали, — уточнил Метатрон.
Уника кивнула, хотя в ее голове роилось множество вопросов:
Он хочет применить заклинание Перерождения к одному из Наставников, возможности которого ему хорошо известны, чтобы доверить ему Пламя Жизни? Цель в том, чтобы он вырос в мире людей, даже не подозревая ни о чем?..
— Я не хочу применять заклинание к Наставникам. Я хочу применить его к тебе.
Уника вздрогнула. На мгновение ее сердце как будто перестало биться, а потом его удары больно отдались по всему телу. Она почувствовала, изнутри ее бьет дрожь. Ноги подгибались, руки похолодели так, словно температура в комнате резко упала ниже нуля.
В Сефире в это время начался невиданной силы град.
— Подумай хорошенько, — сказал Метатрон мягко, но настойчиво. — Никто лучше тебя не сможет сохранить Пламя Жизни. Ты — лучшая из ангелов. Ты даже лучше, чем я, и ты это прекрасно знаешь. Если есть хоть какая-то возможность, чтобы план сработал, то только при твоем участии.
Уника была не в состоянии говорить. Слова словно застревали в горле, а мысли сами собой исчезали из головы.
— Я долго думал, — продолжил Метатрон, — и не нашел другого выхода. Мысль о том, что мы тебя потеряем, ранит меня до глубины души, и я не знаю, как Сефира без тебя обойдется. Но это единственный способ спасти Пламя от Офидиэля и давать жизнь новым ангелам, когда опасность минует. — Метатрон не показывал своих чувств, но в душе скорбел сильнее, чем когда-либо: Уника была для него всем. Жизнью и надеждой одновременно. Теперь он должен был положить конец жизни, чтобы сохранить хоть какую-то надежду.
Уника была в замешательстве. Она стала ходить туда-сюда по комнате.
«Дыши. Успокойся. Подумай», — повторяла она себе, но сердце билось все сильнее.
Над Сефирой собрались грозовые тучи: небо то и дело хлестали молнии, и все вокруг сотрясалось от грома.
— Я понимаю, что ты чувствуешь, — спокойно сказал Метатрон, — и не жду, что ты ответишь мне сейчас же. Я не буду приказывать тебе. Я только сказал, что думаю. А выбрать свое будущее — и будущее Сефиры — должна ты.
«Дыши. Успокойся. Подумай. Дыши. Успокойся. Подумай…»
Постепенно Унике стало легче, и напряжение прошло. «Метатрон не хочет запутать меня, он всего лишь пытается придумать хоть что-то, чтобы спасти Пламя Жизни и Ключ Счастья».
— Пламя Жизни и Ключ Счастья! — громко выкрикнула она. — Что делать с Пламенем Жизни ты придумал, но что же будет с Ключом Счастья?
— Он останется в Сефире, там же, где и был: на дне Озера Вечного Льда.
— Нет, так не пойдет! — возмутилась Уника и глаза ее заблестели. — Если уж мы решили рисковать, то будем рисковать!
Земля затряслась, и вулканы в Сефире начали просыпаться.
— Что ты задумала?
— Я имею в виду заклинание Раздвоения, — ответила Уника. — То самое, с помощью которого из одного существа можно создать два. Если объединить эти два заклинания… да, вполне может сработать. Если нам удастся одновременно использовать и заклинание Перерождения, и заклинание Раздвоения, я исчезну, но смогу дать жизнь двум существам — а не одному. Одно из них отправится в мир людей с Пламенем Жизни, другое сохранит в себе Ключ Счастья и останется здесь, с тобой. И ты будешь заботиться о нем, как когда-то заботился обо мне, — выпалила она на одном дыхании.
Над Сефирой медленно вставало солнце.
Метатрон молча смотрел на нее.
— На самом деле, часть меня все же останется с тобой, — умоляюще произнесла она. — Маленькая Уника, которую ты вырастишь и будешь любить так же, как и меня. Потому что это буду я. Может быть, не такая, как сейчас, но с такими же глазами и такой же душой.
При этих словах у обоих екнуло сердце. Какое-то время они не отрываясь смотрели друг другу в глаза, пытаясь тем самым передать свои самые глубокие чувства. Казалось, это мгновение затянулось на целую вечность.
