— Я не гадалка, но девять против одного ставлю: в тайге они, — в свою очередь ответил Поплавский. — Лес бы прочесать, да людей не хватит.
— Куда сейчас считаете нужным ехать? — спросил Шатохин у Поплавского,
— В Марковку, на хутор. — Лейтенант раскрыл планшетку, показал на карте.
— Поезжайте. Лейтенант Хромов — с вами.
— Есть, — Поплавский козырнул.
— Найдется кому проводить меня на болота, к потерпевшим? Лучше, если наш, сотрудник, будет.
— Участкового пришлю, Сергея Красникова. Он в скитах бывает, староверы — его подопечные. — Последние слова лейтенант говорил, уже забираясь в кабину. Хромов тоже вспрыгивал на ступеньку машины.
— Связь пусть захватит, — сказал Шатохин.
— Хорошо. Он скоро, сейчас вызову его... — Заведенный двигатель взревел.
— Остаетесь здесь? — спросил майор Коротаев, проводив взглядом вездеход.
— Пока да.
— От меня что-нибудь требуется?
— Нет.
— Тогда уезжаю в Бирюлино. Это на юго-запад тридцать километров. Связь через Женю, через Поплавского. Всё, кажется?
— Появятся сведения о Бороносине, прошу немедленно информировать.
— Обязательно.
Через минуту Шатохин остался один на окраине крохотного поселка.
6.
Шатохин, попросив информировать его о Бороносине, не случайно не сказал про налетчиков на скиты. Он не исключал вовсе, что удастся обнаружить их при хорошо организованном поиске, однако минули уже почти сутки. Розыск идет не по свежему следу. Судя по всему, налетчики в лесной глуши не тычутся, как слепые котята, в таком случае даже заблокированная территория в полторы тысячи квадратных километров для них — надежное укрытие. Вот почему Шатохин не настраивался на скорую удачу, считал важным повидаться с потерпевшими.
Участковый — веснушчатый, рыжеволосый, такой же молодой, как и Поплавский, — добрый час возил на милицейском «Урале» Шатохина, петляя по лесу, пока не остановился, не заглушил мотор. Дальше путь пеший, болотом.
— Видите, товарищ майор, банку на сосне, — говорил участковый Шатохину, выпуская воздух из камеры переднего колеса мотоцикла. — Потом еще банки будут. Проход ими к кельям обозначен. Скоро у Анны Поповой будем. Полтора километра ходу.
— Я просил сначала к Агафье провести, — сказал Шатохин, глядя на прикрепленную к сосновой ветке, отливающую на солнце серебром консервную банку.
— А она и есть Агафья. В мирской, так сказать, жизни Анной Поповой была. — Участковый спрятал насос в кустах цветущей пахучей жимолости.
— Вот как. Занятно. А Василий какое имя носил? В миру?
— То же. И Афанасий — то же. Они обряд посвящения не прошли. Жены с ними, в скитской жизни так нельзя. Сами по себе живут. Можно сказать, простые отшельники. Вот Настасья, Липа, Варвара, Агриппина, был еще Киприян, три недели назад умер старик,— у этих не настоящие имена, не с рождения. Идемте, товарищ майор! — участковый сделал несколько шагов вперед, махнул рукой Шатохину.
— Банки — ваше изобретение, Сергей? — продолжал уже на ходу разговор Шатохин.
— Не-ет, — Красников улыбнулся. — Они сами так проход обозначили. Специально для меня. Я же у них бывать обязан. По службе. Просто хотя бы знать, как живы-здоровы.
— Давно в последний раз бывали?
— Да несколько часов назад. Из Назарьевского района группа приезжала. Их провожал.
Как-то нескладно, нескоординированно расследование началось. Следователь из края должен прибыть — пока нет. Территория Нетесовского района — работают назарьевцы. Нужно бы, прежде чем на болота отправляться, с назарьевцами из следственно-оперативной группы увидеться. Хотя так или иначе с потерпевшими встречаться.
Показались кедры, облепленные смолистыми шишками, за ними — озерцо. Приблизились к самому берегу.
— Вот сюда, — указывая место, Красников бросил в воду затвердевший комочек земли, — банки из-под тушенки побросали налетчики. Семь штук вытащили. А вон под тем кедром, у которого ветки низко свисают, — видите? — стоянка у них была.
— Около кедра нашли что-нибудь?
— Ничего. И в избах они голыми руками ничего не трогали.
— Далеко еще?
— Рядом. Только вы, товарищ майор, первым не начинайте разговор. Вы для них — власть, а они этого над собой не признают.
