— Моя.
— Кто ее делал?
— Сам.
— Когда?
— Ну, — Бороносин замялся, — зимой.
— Нынешней?
— Да.
Явно не сходились концы с концами у Бороносина. Пять лет не наведывался в Силантьевку. По памяти, что ли, рисовал? Или тайно периодически бывал на болотах? Возможно. По крайней мере ходит по ним уверенно. Тогда зачем вырисовывать в подробностях болота? Нелепо. Шатохин решил пока не касаться этих несоответствий.
— Как вы объясните, что на карте отмечены все ограбленные дома староверов?
— При чем тут «ограбленные»? Просто дома. Старые юрты есть — и они на карте. А больше и помечать нечего там.
— Хорошо. Вот еще «просто дома́», — Шатохин указал на обозначенные на карте крестиками староверческие скиты. — Это совсем в другом конце района. И около них проходы в болотах отмечены. Зачем?
Бороносин отреагировал быстро.
— А что вы одни скиты выделяете? Выгодно? Ну, есть. А Уртамовка, Царская Гать, гривы, лежневки, Силантьевка, где мы сидим, — это все тоже есть. Полрайона отмечено, а нужны скиты — за них уцепились.
Бороносин умолк, нервно, коротко побарабанил пальцами по столу, убрал со стола руки, демонстративно уставился в окно.
— Не горячитесь.
— Хэ, спокоен.
— Близко от скитов были?
— В один входил даже. К Киприяну. — Бороносин медленно отвел взгляд от окна. — Дед дуба... Умер, короче, дед.
— Не показалось, что в доме Киприяна до вас был кто-то? Следы, может...
— Да говорил же, не свидетель я.
— Что уж есть. Изложите все письменно. В какое время были на болотах, цель. О карте своей... И, если можно, давайте посмотрим, что за траву вы там насобирали.
— Пожалуйста, рюкзак в сенях валяется.
Решительно с момента приезда Шатохина в район происшествия события складывались так, что больше часу хоть в одном населенном пункте ему задерживаться не удавалось.
После допроса вахтовика-железнодорожника Бороносина он выехал в Уртамовку, куда, наконец, прибыли следователь Тиунов, эксперт-криминалист Рахманов и кинолог Казаркин со своей любимицей — трехгодовалой восточноевропейской породы овчаркой Альмой. Тиунов, Рахманов и Казаркин вылетели в Нетесовский район буквально следом за оперативниками, через полтора часа, но в аэропорту пересадки застряли почти на двое суток.
Не успел Шатохин рассказать следователю и десятой доли того, что хотел, как Хромов по рации сообщил исключительной важности новость: в 10.35 в зоне, которую его группе поручено держать под контролем, раздались выстрелы. Кинулись на звук этих выстрелов. Через полтора часа в лесу, примерно на полпути между окраиной Тасеевского луга и берегом реки, обнаружили убитого волка. Стреляли из автомата. Двумя короткими очередями. Шагах в двадцати от трупа зверя нашли в траве гильзы. Безусловно, дело рук грабителей. Сейчас они в десяти-двенадцати километрах от места, где прикончили волка. Может, даже меньше. Хромов назвал точные свои координаты. В какую сторону отправились грабители? А черт их знает, следов нет, не видно. Был бы пес. Позарез нужна розыскная собака. По крайней мере он, Хромов, считает: налетчики вышли на берег реки. Туда и направляет всех сотрудников милиции. Сам тоже...
— Сам оставайся на месте, — приказал Шатохин. — И по одному людей не отправляй к реке. Осторожность максимальная. Скоро буду. Жди.
Шатохин засобирался. По инерции продолжал еще говорить следователю:
— Магочин Захар неопрошенным остался. Он хоть мельком, но видел всех... Фельдшер местный...
— Шутишь? — перебил Тиунов. — Не сейчас, так через час иконщики попадутся, а я буду уточнять их приметы. Тоже еду.
Водитель, получив приказание гнать как можно быстрее, не жалел ни себя, ни пассажиров, ни вездехода. Зато всего сорок минут болтанки по сорокакилометровому бездорожью — и машина вылетела на полной скорости на просторный, в добрых пятнадцать квадратных километров, Тасеевский луг, замкнутый со всех сторон лесом. Буйнотравный луг недавно скошен, отава едва пошла в рост, густо-густо поставлены стожки молодого сена.
Пересекли луг напрямую на восток, въехали в лес. До берега реки лесом — километр. А Хромов в считанных сотнях метров. Подкатили к нему. Лейтенант стоял с пистолетом в руке. Спрятал пистолет, козырнул подъехавшим, сделал кивок в сторону убитого волка. Зверь лежал на боку, поджав передние лапы, оскалив пасть; на серой шерсти в нескольких местах видные крупные темные пятна — запекшаяся кровь.
