– Так, Евгения Максимовна, давайте к отелю «Богемия».
– Мы ночуем в отеле? Надеюсь, в разных номерах? – спросила я.
Бобров смерил меня серьезным взглядом.
– Мне сейчас не до шуток, – произнес он негромко. – Вот дела закончим, тогда и посмеемся.
– Все поняла, едем, – примирительно проговорила я и направилась в указанном направлении.
Отелей сети «Богемия» в нашем городе было несколько. Бобров велел мне ехать к так называемому бизнес-отелю.
– А с кем вы планируете там встретиться? – полюбопытствовала я.
– Там остановился один человек из Москвы, которого мне рекомендовали, – уклончиво проговорил Бобров. – И там же завтра поселится Арсений Торквадзе. Собственно, это для меня не так уж важно, меня больше волнует сегодняшняя встреча. Но думаю, все пройдет нормально.
У входа в отель Бобров повертел головой. Увидев припаркованный белый «Мерседес», успокоился и проследовал в холл. Там стоял пожилой мужчина с седовато-черными усами, в костюме песочного цвета и наброшенном поверх него плаще.
– Реваз, приветствую, – подал ему руку Бобров.
– Здравствуй, дорогой, – с легким кавказским акцентом отозвался Реваз. – Пошли, нас уже ждут.
Бобров быстро взял меня под локоть и провел к банкетному залу. Там проходило какое-то торжество с участием гостей из столицы, как я поняла. И один из них, как мне впоследствии объяснил Бобров, был завязан с завтрашним концертом. Именно к нему рекомендовал обратиться по волнующему Боброва вопросу усатый Реваз.
Пока что меня усадили за стол, Бобров с Ревазом поначалу устроились рядом, но через некоторое время грузин склонился к уху моего клиента и что-то шепнул. Бобров поднялся и вместе с Ревазом подошел к чрезвычайно толстому господину в белой рубашке, на фоне которого Бобров казался дюймовочкой, чуть переборщившей с пирожными. Господин, сохраняя полное равнодушие, выслушал то, что говорил ему Реваз, после чего молча кивнул на выход. Вся троица вышла из зала. Мне никаких указаний никто не давал, однако я привыкла полагаться на собственный опыт и навыки, посему решила хотя бы немного проследить за ними. Выйдя из зала, я увидела, как господин взял у администратора ключи от номера и прошел к лифту. Бобров с грузином скрылись за металлическими дверцами вместе с ним. Все понятно: обсуждать наболевший для Боброва вопрос они пошли в номер к толстяку…
Решение не заняло много времени. Минут через десять повеселевший и порозовевший Бобров появился в банкетном зале, где к этому моменту я уже ждала его, сидя на стуле и чинно сложив руки.
– Все, Женечка, можно ехать! – радостно сообщил он мне, впервые обращаясь в уменьшительно-ласкательной форме.
Я поняла, что вопрос был решен положительно. Бобров поправил торчавший из кармана бумажник и сказал:
– Я все уладил, простите, что вынужден был вас оставить одну. Сами понимаете, не при всякой беседе уместно ваше присутствие. Но я готов загладить вину! Просите, что пожелаете!
– А виллу на Гавайях? Сможете? – тут же спросила я.
Бобров натянуто рассмеялся.
– Ладно, расслабьтесь. Вам повезло, что родители учили меня быть скромной, поэтому я вполне удовлетворюсь парой-тройкой дисков с новыми фильмами. Идет?
– Да без проблем! – весело ответил Бобров, и мы отправились в мою любимую «Дискографию».
Следующий день был просто кошмарным своими взаимоисключающими по содержанию и настроению событиями. Первыми с утра должны были состояться похороны Михаила Боброва. И как ни крутился Всеволод Евгеньевич, пытаясь убедить бывшую супругу перенести их на завтра, Ангелина была непреклонна. Хотя, полагаю, что больше из вредности. Виноватым в смерти сына она автоматически сделала Всеволода Евгеньевича и, хотя тот клятвенно заверил ее множество раз, что не имеет к этому отношения, держалась холодно и отстраненно. Что не помешало ей согласиться с тем, чтобы все расходы Бобров взял на себя.
Геля, конечно, сильно переживала смерть сына. На кладбище, куда мне тоже пришлось ехать, сопровождая Боброва, она едва не потеряла сознание. Стоявший рядом с ней молодой синеглазый парень лет двадцати – двадцати пяти неловко поддерживал ее под локоть, сохраняя скорбное выражение лица. Думаю, оно было вызвано в первую очередь тягостной церемонией и вынужденным присутствием на ней. На вид парень казался еще моложе Михаила. Даже на похоронах вокруг этой пары витали перешептывания и неодобрительные взгляды. Что ж, людское мнение всегда было устойчиво в отношении подобных союзов.
