Для простого крестьянина мужик неплохо излагал свои мысли.
А главное, весьма убедительно. Кучеру не надо было повторять дважды. Похоже, он был готов убраться куда угодно, лишь бы оказаться подальше отсюда.
Клейн все же заставил его остановиться у третьей по счету хаты, которая выглядела не такой заброшенной, как остальные. На ее стенах висели венки из мертвых цветов, распространявших сильный запах гниения. Окна были наглухо закрыты ставнями.
Теперь масон повел себя осторожнее. Он постучал в дверь и отступил в сторону с низкого крыльца. Ему пришлось проделать это трижды, прежде чем дверь открылась, и он увидел свечу в смуглой руке, а над нею – красивое и страшное лицо, дышавшее какой-то роковой страстью.
В первую же секунду Клейн почувствовал пагубное влияние ведьмы, не оставлявшей мужчине иного выбора, кроме смерти либо позорного бегства.
Масон знал, что владеет собой достаточно хорошо, чтобы сбежать вовремя. Поэтому он приготовился рискнуть.
Огромные засасывающие глаза ведьмы, не отрываясь, глядели на него – глаза лживой самки, вкусившей все запретные плоды. В то же время они излучали темный пещерный мистицизм, пугающий именно своей примитивностью и неумолимым фанатизмом.
– Мы заблудились, – сказал Клейн. – И хотели бы найти приют на ночь. Пустишь нас?
Ведьма молча отступила, освобождая проход. Клейн с облегчением шагнул под крышу, спрятавшись от ледяных секущих струй. Когда он проходил мимо, ведьма вдруг положила руку ему на грудь – прямо на то место, где был спрятан корень.
– Зачем ты носишь это с собой? – спросила она тихо. У нее были полные губы, иссеченные вертикальными параллельными трещинками. В другом месте и в другое время Клейн подумал бы, что губы женщины истерзаны страстными поцелуями любовников. Он растерялся всего на мгновение, потом мягко сказал:
– Это мое дело.
Ведьма вышла под дождь и принялась что-то втолковывать кучеру. Кажется, насчет сарая за домом. Ее голос звучал повелительно и грубо. Потом с улицы донеслись шлепки, с которыми лошадиные копыта месили жидкую грязь. Пронзительно заскрипела тяжелая дверь. Клейн понял, что лошади и кучер уже пристроены на ночлег. Когда ведьма вернулась, он заметил, что ее волосы и одежда остались сухими. Вода стекала с нее, как со стеклянной статуи.
Он присел на лавку и осмотрелся. Возле черной печи были сложены колотые дрова. Гниющие и рассыпающиеся в прах цветы украшали стены не только снаружи, но и внутри. На полках стояла непритязательная домашняя посуда из дерева и глины, множество горшков и металлическая ступка. Клейн улыбнулся. Все вокруг было таким убогим и таким понятным! Кроме личности самой женщины.
Под ним, на земляном полу образовалась целая лужа. Он снял плащ и стряхнул воду с шляпы. Его европейский костюм выглядел в хате ведьмы довольно неуместно, однако Клейна никогда не беспокоили подобные мелочи. От печи распространялось приятное тепло, и он решил, что ляжет спать прямо на лавке, пока не просохнут вещи.
Ведьма поставила на стол миску с каким-то нехитрым салатом, выглядевшим не слишком привлекательно. Сейчас масон предпочел бы кусок горячего мяса или хотя бы хлеб, но не влажную растительность, напоминавшую о ледяном дожде за окнами.
– Как тебя зовут? – спросил он у женщины. Ведьма пожала плечами, словно забыла свое имя или это имя не имело ни малейшего значения. Она смотрела на Клейна с едва заметной иронической улыбкой, зная наперед, как будут развиваться события.
Он попробовал есть, но кусок не лез в горло. Листья салата оставляли горький привкус во рту. Он пожалел, что оставил в багаже пакетик с чаем, а идти в сарай было лень.
Хозяйка приготовила ему какой-то горячий напиток из трав, после которого он ощутил прилив сил, и по телу растеклось приятное тепло… Можно было поговорить, но о чем? Судьба деревни, оказавшейся внутри Черного Пятна, Клейна нисколько не интересовала. Он хотел отдохнуть и побыстрее убраться отсюда. Однако близость ведьмы обещала интригующее и необычное приключение.
– Мужчины глупы, – вдруг сказала она, протягивая к свече свои длиннопалые и совсем не крестьянские руки. Ее ногти еле слышно царапали воск. – Они думают, что тайна страсти может быть заключена в корне…
