Он с визгом затормозил, вклиниваясь на парковочной площадке между «татрой» и огромным черным «запорожцем» представительского класса. Машины стояли так тесно, что дверь не могла открыться полностью. Максим просочился в узкую щель и побежал к подъезду. На бегу поднял голову и посмотрел на Иркины окна. Они были слепыми, черными и отражали жалящие лучи солнца, словно прозрачные стены пыточной камеры… В эту минуту он забыл о собственной безопасности, и Клейн, наверное, осудил бы его за это.
Он не стал ожидать прибытия кабины лифта и понесся по лестнице на пятый этаж. Задыхаясь, нажал на кнопку звонка. Только теперь он вспомнил, что мог позвонить из машины, и постучал в дверь. Тишина, царившая там, в квартире, сводила его с ума. Соседи тоже безмолвствовали…
Ему казалось, что он звонил и стучал около трех минут, пока, наконец, не звякнула цепочка и послышался звук отпираемых замков. Он отступил на шаг и приготовился схватиться за пушку.
Дверь приоткрылась. В узком просвете он увидел бледное и перекошенное лицо Ирен. Она выдохнула с явным облегчением. Ее волосы были всклокочены, а халат наброшен кое-как.
– С тобой все в порядке? – спросил он, чувствуя себя довольно глупо.
– Ты меня разбудил, – сказала она, хотя не выглядела сонной. Он мог бы поклясться, что еще несколько минут назад с ней происходило что-то страшное. То, о чем не рассказывают никому, даже самым близким людям.
– У тебя кто-то есть?
– Нет, я одна.
– Тогда я могу войти?
– Только без дурацких вопросов! У меня голова раскалывается…
Он прошел мимо нее и почувствовал странный запах. То ли крови, то ли свежего мяса. Все окна в квартире были наглухо закрыты. Он подозрительно осмотрел гостиную и заглянул в спальню.
Как он и думал, кровать была нетронута, зато ковер разрезан каким-то тончайшим инструментом. Линии сливались в очень сложный рисунок, будто сделанный лазерным лучом. Макс был не в состоянии воспринять целиком эту сложнейшую паутину. Возле кровати валялась книга знаменитого русского литератора Эда Лимонова с вырванными страницами.
Ирен опустилась в кресло и закурила длинную дамскую сигарету. Голиков прошел в ванную. Здесь кто-то нарисовал помадой на зеркале несколько непристойных картинок. Очень реалистично и с большим знанием дела. По пути Максим приоткрыл дверь туалета и отшатнулся. Из сливного отверстия раковины торчала человеческая рука со скрюченными и окровавленными пальцами.
Он подавил дрожь и аккуратно закрыл дверь. Удержал кошмар в себе, вернулся в гостиную, распахнул окна и некоторое время смотрел на растущий столбик пепла.
– Что это там, в туалете? – спросил он, стараясь говорить небрежно, как будто речь шла о самых обыденных вещах.
– Клянусь, не знаю. А что та там видел? Похоже, она не шутила. Надо было обладать весьма специфическим чувством юмора, чтобы так шутить.
– Ладно, оставим это. Я только прошу – не отталкивай меня. Кто-то был здесь?
– Я не удивлюсь, если и ты окажешься одним из них…
– Из них?!
– Я же просила…
Он сел на пол рядом с креслом и взял ее за руку.
– Послушай, милая, я хочу тебе помочь.
Ирен смотрела мимо него стеклянными глазами.
– Ты не можешь мне помочь, – сказала она, четко выговаривая каждый слог, словно выносила окончательный приговор.
Макс выругался про себя и забрал у нее из пальцев сигарету. Она апатично опустила руку, утратив способность к сопротивлению.
– Одевайся! – приказал он. – Мы едем обедать.
– Оставь, все это ни к чему.
– Приди в себя! – он рванул ее из кресла и обнял. Даже сквозь ткань халата он ощутил, что ее тело было неестественно холодным. Статуя из размягченного мрамора; тающие кристаллы льда; аморфное время бессмысленных чудес…
Он нашел сифон с содовой и направил струю себе в рот. Легче не стало. Надо было бежать подальше от этой квартиры с ее запахом и чужими призраками. Теряя контроль над собой, он сильно толкнул Ирину к стенному шкафу.
– Одевайся!!
Она сбросила халат и осталась нагой. Сейчас это его не возбуждало. Он увидел на ее теле кровоподтеки, которых не было утром. Протяженные, как следы огромных пальцев… Она надела белье и легкий брючный костюм. «Так-то лучше», – подумал Макс, глядя на то, как она расчесывается. Пока женщина думает о собственной внешности, еще не все потеряно. И тут же он заметил, что некоторые пряди ее густых волос подпалены и завязаны в маленькие узелки…
