Глава III
Новое знакомство — Спасайтесь!
Ветер дул все крепче, волны все громче шумели. Наступал вечер, и осенние сумерки быстро сгущались. Холод и сырость давали себя чувствовать на палубе парохода сильнее с каждым часом.
Дрожа и ежась в своем легком пальтишке, сидела маленькая девочка среди ящиков и мешков на палубе третьего класса.
Ей на вид было лет восемь-девять. Ее черные глаза пугливо смотрели за борт на пенящиеся, клокочущие волны.
Пассажиры давно разошлись по теплым каютам, а здесь, на палубе, было только несколько рабочих, пристроившихся на мешках и закрывшихся с головой кусками брезента, да она, маленькая путешественница. Она дрожала от холода, ища защиты от сырости между ящиками и мешками.
Но вот девочка вздрогнула от неожиданности. Перед нею незаметно выросли две небольшие фигурки.
— Здравствуйте, девочка, — произнес один из приблизившихся к ней мальчиков. — Мы не знакомы с вами, но это ничего не значит. Наша мама приглашает вас пойти к нам в каюту; там у нас много теплее, чем у вас здесь. Вы обогреетесь и, может быть, выпьете с нами чаю.
— Пожалуйста, пойдемте; здесь так холодно, такой ужасный ветер, — добавил другой мальчик.
Девочка подняла на них свои большие, удивленные глаза.
— Благодарю вас, — сказала она тихо, старательно придерживая шляпу, то и дело готовую сорваться у нее с головы. — Мне, право, здесь не холодно…
— Вы, может быть, не хотите пойти к нам потому, что мы не знакомы? — опять сказал один из мальчиков. — Так позвольте представиться. Меня зовут Николаем Баратовым. А вот это мой младший брат, Леонид Баратов. У нас есть еще сестра Нуся, она самая маленькая в нашей семье; ей всего только восемь лет.
— Мы едем в Гельсингфорс… — вставил Леонид. — А вы откуда едете?
— Я? Я еду из Франции… — прозвучал в ответ тихий-тихий голосок.
— Как? Одна, такая маленькая? — в одно и то же время воскликнули мальчики. — Вы одного роста с нашей Нусей. Вам тоже, вероятно, восемь лет?
— О, нет, вы ошибаетесь. Мне двенадцать. Я уже некоторое время зарабатываю собственным трудом кусок хлеба.
— Такая малюсенькая?
— По росту, да…
— У вас есть папа и мама? — живо заинтересовался Леня.
— Нет. У меня никого не осталось в живых. Я круглая сирота и одна-одинешенька на свете.
— Но почему вы едете из Франции?
— Я — француженка, жила два года в России, потом снова вернулась на родину и опять с одним русским семейством попала в Россию. Но вот началась война с германцами, и мне пришлось оставить это семейство и искать себе место в другом доме. Место я скоро нашла в Финляндии, но прежде, чем поступить туда, я решила съездить на родину и повидать двух моих друзей, старика Ришара и его внука Поля. С трудом попала я в Париж, но старика уже не застала в живых. Ужасная война с германцами, одно время уже бывшими совсем недалеко от Парижа, так подействовала на старика, что он заболел и умер. А внук его, Поль, незадолго до несчастья был помещен Ришаром в учебное заведение. Я повидалась с Полем, посетила могилу дедушки Ришара и теперь еду в Финляндию, где буду жить у чужих людей по рекомендации моих прежних хозяев.
— Бедняжка, нелегко вам, значит, — произнес Коля, выслушав грустную повесть девочки. Ему страшно стало жаль ее.
— Но, может быть, вы все-таки пойдете с нами в каюту, чтобы согреться и выпить чаю? — вмешался в разговор Леня.
— Нет, благодарю вас. Я предпочитаю остаться здесь… Я имею билет третьего класса, но там в общей каюте очень душно. От спертого воздуха у меня кружится голова, а потому я осталась сидеть на палубе, хотя тут, правда, довольно прохладно. Во всяком случае, поблагодарите вашу добрую маму за ее заботы обо мне, чужой для нее девочки.
