Если бы будущая революція ограничилась в своих требованіях одним вопросом матеріальной жизни, ей грозила бы опасность остановиться на пол-пути, выродиться в какую-то оргію, послѣ которой революціонеры легко сдѣлались бы добычей штыков буржуазной реакціи. К счастью, этот вопрос, наиболѣе важный – мы вполнѣ с этим согласны – для міра рабочих, совершенно лишенных, вслѣдствіе все болѣе и болѣе усиливающейся безработицы, возможности быть увѣренными в завтрашнем днѣ, не есть единственный вопрос, разрѣшеніе котораго предстоит будущей революціи. Несомнѣнно, что первое, что должны будут сдѣлать анархисты для обезпеченія успѣха революціи, это – завладѣть общественным богатством, призвать обездоленных, захватить магазины, орудія и землю, устроиться в здоровых квартирах, разрушить тѣ трущобы, в которых они вынуждены жить теперь; возставшій народ должен будет уничтожить всѣ документы, устанавливающіе права на собственность; нотаріальные документы, кадастры, записи – все это должно будет быть пересмотрѣно и «очищено». Но для выполненія всей этой работы мало людей просто голодных: для этого нужны люди сознающіе свое личное достоинство, ревниво стоящіе за свои права, твердо стремящіеся к завоеванію их и умѣющіе их защитить. Вот почему для этого переворота недостаточно разрѣшенія одного вопроса матеріальнаго обезпеченія. И вот почему, рядом с требованіем права на существованіе, которое ставят анархисты, возникают всевозможные вопросы науки, искусства, философіи, которые анархистам приходится изучать и выяснять, так что анархическія идеи должны обхватывать собою всѣ области человѣческаго знанія. Повсюду онѣ черпают аргументы в свою пользу, повсюду онѣ находят сторонников, которые приносят им свои требованія и свои знанія. Человѣческія знанія так обширны, что даже наиболѣе одаренные умы могут вмѣстить лишь часть их; поэтому идея анархизма не может сконцентрироваться в умах нѣскольких личностей, которыя начертали бы ей границы и предписали бы программу: она может разрабатываться только общими усиліями, когда каждый вкладывает в нее свои знанія, и это-то именно и составляет ея силу, потому что только такое сотрудничество всѣх может дать ей возможность стать выразительницей стремленій человѣчества.
Глава III.
Можно ли упрекнуть нас в отвлеченности?
«Ваши идеи слишком отвлеченны», часто говорят нам многіе из тѣх, кто думает, что, обращаясь преимущественно к рабочим, мы достигли бы своей пропагандой больших результатов, если бы не ставили вопросы так широко.
Выше мы уже видѣли, что само развитіе идей заставляет нас заниматься такими вопросами, которые не всегда доступны нашей публикѣ; это – неизбѣжное явленіе, которому нам приходится подчиняться и против котораго мы ничего не можем сдѣлать. Не спорим, для людей только что начинающих знакомиться с общественными вопросами, наша литература кажется иногда сухой и отвлеченной; но развѣ наша вина, если таков сам предмет, который мы разсматриваем и должны разсматривать? Развѣ наша вина, если защищаемыя нами идеи тѣсно сплетаются между собою, сливаются со всѣми отраслями человѣческаго знанія и, в силу этого, заставляют всякаго, кто хочет выяснить их себѣ, заняться изученіем таких предметов, в которых он раньше вовсе не предвидѣл надобности? Да, кромѣ того, развѣ предварительная работа, которой нам предлагают ограничиться, не сдѣлана уже тѣми соціалистами, которые были нашими предшественниками? Развѣ сама буржуазія не разрушает своего общества? Развѣ даже различные честолюбцы – радикалы и болѣе или менѣе истинные соціалисты – не стараются всѣми силами доказать рабочим, что современное общество ничего не может для них сдѣлать, что его нужно измѣнить? Анархистам остается только разобраться во всей этой громадной работѣ, привести ее в порядок и сдѣлать вывод. Их роль ограничивается тѣм, чтобы указать средства избавиться от угнетающаго нас зла, чтобы доказать, что устранить всѣ нежелательныя явленія, которыя так успѣшно критикуют разные стремящіеся ко власти буржуа, можно только тогда, если мы не будем довольствоваться измѣненіем только одной какой-нибудь части общей машины. Именно потому и сложна наша работа что идеи, с которыми нам приходится имѣть дѣло, сами по себѣ отвлеченны. Если бы мы согласились удовольствоваться одной декламаціей и голословными утвержденіями, то и наша задача, и задача наших читателей была бы очень легка. Не было бы ни трудных вопросов, ни надобности в аргументах и логикѣ, потому что говорить и писать фразы в родѣ: «Товарищи! хозяева нас грабят! Буржуа – негодяи, правительственныя лица – мошенники! Возстанем, убьем всѣх капиталистов, подожжем фабрики!» и т. под. очень нетрудно. Но вѣдь и до того, как начали это писать, эксплуатируемые убивали иногда своих эксплуататоров, угнетаемые совершали революціи, бѣдные возставали против богатых, и однако все это не измѣнило положенія. Правители смѣнялись; в 1789 году собственность перешла из однѣх рук в другія; послѣ того было сдѣлано еще нѣсколько революцій в надеждѣ совершить новое ея перемѣщеніе, и все-таки правительства продолжают угнетать своих подданных, а богатые живут на счет эксплуатируемых ими бѣдняков; в этом отношеніи ничего не измѣнилось.
