Конечно нѣт! пора нам придти к болѣе здравым понятіям. Как будто бы любовь не оказывалась всегда сильнѣе всевозможных законов, правил приличія и осужденій, которыми старались окружить проявленія полового влеченія! Развѣ порицаніе, с которым относятся к женѣ, обманывающей своего мужа (мы не говорим о мужчинѣ, который сумѣл завоевать себѣ свободу в этом отношеніи), или то положеніе паріи, на которое наши чопорныя общества обрекают незамужних матерей, мѣшали хоть когда-нибудь женщинам обманывать своих мужей, а дѣвушкам – отдаваться тому, кто им понравился или кто сумѣл воспользоваться моментом, когда чувство заглушило голос разсудка?
Вся исторія, вся литература переполнена разсказами об обманутых мужьях и обольщенных дѣвушках. Половая потребность – первый двигатель человѣка; тайно или явно, но в концѣ концов он всегда уступает ей.
Существуют нѣкоторыя страстныя, но слабыя и робкія натуры, убивающія себя вмѣстѣ с любимым человѣком, потому что они не рѣшаются порвать с предразсудками, не имѣют достаточно нравственной энергіи чтобы бороться с препятствіями, которыя ставят им наши нравы, или глупость родителей; но на этих немногих приходится цѣлая безчисленная масса людей, не обращающая – втайнѣ – никакого вниманія на предразсудки. Единственное, к чему это приводит, – это, что мы становимся обманщиками и лицемѣрами.
Зачѣм непремѣнно стремиться регламентировать то, чему удалось уцѣлѣть, несмотря на цѣлые вѣка угнѣтенія? Признаем лучше раз навсегда, что человѣческія чувства не поддаются никакой регламентаціи и что для их полнаго и нормальнаго развитія нужна полная свобода. Не будем такими чопорными: мы станем зато откровеннѣе и нравственнѣе.
Мужчина, владѣющій собственностью, стремится передать продукт своих грабежей наслѣдникам; с другой стороны, женщина до сих пор считалась существом низшим, скорѣе собственностью, вещью, чѣм сотоварищем. Понятно, поэтому, что для обезпеченія своего господства над женой и возможности передать свое имущество по наслѣдству, мужчина стремился сдѣлать семью нерасторжимой. А, так как эта семья основывалась не на взаимной привязанности, а на выгодѣ, то чтобы помѣшать ей распасться под вліяніем противуположности интересов, нужна была внѣшняя сила.
Анархисты, которых обвиняют в желаніи разрушить семью, хотят, наоборот, разрушить именно этот антагонизм, основать семью на взаимной любви и сдѣлать ее таким образом болѣе прочной. Если мужчина и женщина хотят прожить вмѣстѣ до конца своих дней, то анархисты нисколько не хотят мѣшать этому, только на том основаніи, что союзы стали свободными. И когда они говорят, что нужно уважать свободу личности ребенка и не смотрѣть на него как на вещь или собственность родителей, они вовсе не думают мѣшать отцам и матерям воспитывать своих дѣтей. Правда, они хотят уничтожить юридическую семью и сдѣлать так, чтобы мужчина и женщина могли сходиться или расходиться когда им угодно. Они отрицают вмѣшательство глупаго и единообразнаго закона в такія сложныя чувства, как тѣ, которыя связаны с любовью.
Если, дѣйствительно, как говорят защитники регламентаціи брачных отношеній, человѣк склонен к непостоянству, если его любовь не может прочно остановиться на одном предметѣ, то что же дѣлать? Раз до сих пор всѣ стѣсненія ни к чему не повели и только создали новые пороки, то предоставим лучше человѣческой природѣ свободу: пусть она развивается в том направленіи, куда влекут ее ея стремленія. У человѣка хватит теперь настолько ума, чтобы различить, что для него полезно и что вредно, и увидать на опытѣ, в каком именно направленіи нужно идти. Если законам эволюціи будет предоставлена свобода, то мы увѣрены, что шансы пережить и оставить потомство окажутся на сторонѣ наиболѣе приспособленных, наилучше одаренных.
Если же, как мы думаем, стремленія человѣка влекут его, наоборот, к единоженству, к прочному союзу двух существ, которые, раз встрѣтившись, научились понимать и цѣнить друг друга и в концѣ концов как бы слились в одно, потому что их союз становится все полнѣе и тѣснѣе, их воля, желанія и мысли все болѣе и болѣе тождественными, то для таких людей законы, принуждающіе их жить вмѣстѣ, еще менѣе нужны: их собственная воля служит лучшей гарантіей нерасторжимости их союза.
