— Да я… — оттопырил брюхо здоровяк.
— Ты-ты… — улыбнулся Иван и ткнул указательным пальцем толстяка в брюхо, отчего тот ухнул, как проколотый пузырь, и выпустил воздух.
Николаев аккуратно отодвинул наглеца в сторону и прошел в тамбур, между коридором и кабинетом, где сидела худосочная барышня в жеваной блузке, долбившая одним пальчиком по клавишам "Ундервуда".
"Могли бы начальнику пофигуристей девку найти", — посетовал Иван.
— Мне к Алексею Курманову, — улыбнулся он худосочно, как улыбаются несчастным и обездоленным.
— Вы, по какому вопросу к товарищу Курманову? — спросила пишбарышня.
Отчего-то заробев, Иван торопливо сказал:
— Товарищу Курманову передайте — друг его фронтовой, Николаев Иван. Мы с ним вместе в империалистическую воевали.
— Сейчас доложу, — подавила барышня зевок и скрылась. Вернувшись, строго сказала: — Товарищ Курманов вас примет. Но у вас, товарищ, пять минут! — Приоткрыв дверь в коридор, сообщила очереди: — Товарищи, на сегодня прием закончен. Через двадцать минут у товарища Курманова важное совещание. Завтра, завтра приходите, товарищи…
"Ну и ну!" — подумал Иван, торопливо проходя в кабинет. Вдогонку ему кто-то завистливо выматерился. Хотел обернуться, но не стал. Нехай завидуют, сволочи!
В небольшой комнатке, заставленной шкафами с растопыренными дверцами, из которых выпирали папки и бумаги, за огромным столом сидел человек в солдатской гимнастерке и старательно писал химическим карандашом в самодельной тетради.
— Здравия желаю, господин-товарищ младший унтер-офицер! Старший унтер-офицер Николаев в ваше распоряжение прибыл! — шутливо доложил Иван, распахнув объятия: — Здравствуй, Леха!
— Здравствуйте, товарищ, — сухо отозвался старый друг, не отрывая глаз от писанины. — Садитесь.
— Леша, это ты? — нерешительно спросил Иван, присев на краешек стула. Вроде по фигуре и по лицу — он.
— Алексей Николаевич, — поправил Курманов и, подняв-таки взгляд, сказал: — Слушаю вас внимательно!
Ивану показалось, что ему принародно плюнули в лицо. Немного помешкав, встал, надел фуражку:
— Извините, товарищ. Думал, друга своего фронтового повидаю, да обознался. Похожи вы с ним, — криво усмехнулся, добавив: — Были похожи.
Повернувшись, пошел к выходу, но в спину ударил голос:
— Постойте, товарищ.
Ивану обида застила глаза так, что хотелось не то плакать, не то морду кому-нибудь набить, ногой открыл дверь кабинета.
— Да постой ты, — схватил его за руку начальник отдела управления. — Сядь!
Курманов с трудом усадил Ивана на стул и сел рядом.
— Иван Афиногенович, не сердись! Пойми, я на службе. Значит, тут я тебе не фронтовой друг Леха Курманов, а Алексей Николаевич, товарищ Курманов, ответственный работник. А ты для меня не старослужащий Иван Афиногенович, что премудрости воинской наставлял, от фельдфебеля защищал, а товарищ Николаев. Понял, Афиногеныч?
— Так точно, товарищ Курманов, понял, — глухо ответил Иван. — Разрешите идти?
— Да ничего ты не понял! — подскочил Алексей. — Я как начальником стал, ко мне с прошениями идут — не брат, так кум, не кум, так сосед. Тому справку выправить, чтобы от налогов освободили, этому земельки бы прирезать, тьфу. А откажешь — обижаются! Как так, Лешка Курманов, нос задрал выше Ивана Великого, для родичей с соседями расстараться не хочет?! Не серчай, а? — просительно посмотрел начальник отдела на старого товарища, обнимая его за плечи. — Я с этой службой сам скоро с ума сойду.
— Да ладно, — примирительно сказал Иван. — Я понимаю. Сам начальником в трансчека служил, знаю, каково оно — отказывать. Но не боись, Алексей Николаич — мне от вас ничего не надо. Терпеть не могу просить.
— Помню, — с уважением кивнул Крманов, перебираясь обратно за стол. — Ты, извини Иван Афиногенова, дел у меня завал. Как-никак начальник управления административных органов. В подчинении — губмилиция, уголовный розыск, лагерь исправительный. Почитай, кроме ВЧК — ну, ГПУ теперь, все силовые структуры. Каждый день жалобщики табунами идут. Вон, тетка пятый раз пришла на зятя жалобиться. А я что сделаю? На службе парень в рот водки не берет, пьяным никто не видел. И соседей уже опрашивали — божатся, что ни разу не видели, чтобы он жену свою колом гонял. Так-то вот. Если за одни слова из милиции выгонять, кто работать будет? Там и так-то только половина штата. Коллегия через десять минут, а у меня еще конь не валялся…
