Он осмотрелся, нет ли в ресторане знакомых. Было скучно сидеть одному, и Лешка ругал себя, что уехал из города сюда, в Сайду. Пить не хотелось, он курил, поглядывая на тех ребят, что сидели за соседним столиком и смеялись.
Они говорили о чем-то интересном. Лешка слышал лишь отдельные фразы, но понял, что ребята эти — рыбаки.
«После рейса, наверное, — подумал он и выпил. — Чему радуются-то, идиоты?»
Ему вспомнился последний рейс, работа, которую он возненавидел, томительное ожидание того дня, когда судно, наконец, придет в порт.
«Хорошо бы почистить их, — подумал он о рыбаках. — Попробовать, что ли?»
— Ребята, — сказал он, подсаживаясь к соседям, — примите до компании. Чую, свои в доску, рыбаки, а сижу один, как дурак.
Смех умолк. Плечистый парень в кожаной куртке разрядил обстановку:
— Ладно, раз сел уже. Рыбак — значит, свой.
Разговор сначала не клеился, но когда выяснили, кто откуда, когда выпили, ребята как-то забыли о Лешке.
Он захмелел, расслабился и тогда сказал плечистому, что только идиоты ходят гробить себя в море.
Парень потушил сигарету, встал. Потом сказал, чтобы и Лешка поднялся и попросил его выйти из ресторана вместе с ним.
Лешка понял, чем тут запахло, пытался оправдаться, но парень поднял его и довел до двери. Здесь он развернул Лешку и сильно дал ему коленкой под зад. Лешка вылетел на улицу, кинулся было к двери, но тут же сдержался, до крови закусив губу.
В субботу решили пойти на танцы: посмотреть обстановку, сориентироваться на месте, прикинуть, что за публика там собирается.
Недавно выстроенный танцпавильон, залитый огнями, виднелся из-за деревьев. Корда и Бессонов встретились на главной аллее. Парк был заполнен молодежью, еще работали аттракционы, хлопали выстрелы в тире, из дверей и окон кафе доносился приглушенный гомон, запах кухни и табачного дыма.
Они свернули налево, перешли речушку и уже явственно услышали «модерновую» музыку. У входа стояли Недбайло и Малков, сотрудники уголовного розыска Октябрьского райотдела милиции.
— Ну что, тряхнем стариной? Потанцуем? — улыбнулся Малков.
— Это можно, — сказал Корда.
Высокий парень с копной волос на лбу под «битлов» потянул Недбайло за рукав: «Слушай, «контра» есть?» Видно обознался.
У входов стояли подростки шестнадцати-семнадцати лет и ребята постарше. Чтоб не тратить деньги на билет, иной раз и из-за отсутствия такового, они хватали выходящих за рукава, выклянчивая контрамарки, «контры», как здесь говорили.
Подошел майор Леденев.
— Ну, все в сборе, пошли, — сказал он.
С трудом пробившись сквозь блокирующих входы парней, они вошли в танцпавильон. Оркестр отдыхал, играла радиола, но ее игнорировали. Все забились по углам, стояли группами, в буфетах пили пиво и водку, которую приносили с собой: бутылки из-под «Столичной» виднелись у ножек столиков.
— Вот вам и идеальные условия для хулиганства, — сказал кто-то из группы. — Пиво, водка, будоражащая нервы музыка, большое скопление молодежи и никакого контроля…
Ударил оркестр. Все засуетились, зашныряли парни по залу, отыскивая подруг или просто партнершу на танец. В одном из углов образовался круг, в котором пяток ребят лихо отплясывали шейк. А в зале каждый пустился кто во что горазд. Грустное это было зрелище. Чувствовалось, что главным принципом завсегдатаев танцпавильона было повыламываться как можно больше.
К девушкам, стоящим поодаль, вразвалку подошел широкоплечий, коротко остриженный парень. Он бесцеремонно схватил одну из них за руку. Девушка вырывалась, но тщетно. Он вытащил ее в круг танцующих.
— И в темный лес ягненка поволок, — сказал Бессонов.
— Ну и нравы, — покачал головой Леденев. — Займитесь парнем, Бессонов.
Круг танцующих расширялся. Работники уголовного розыска отступили к столикам, стоящим у края, присели за один из них. Компания по соседству, две накрашенные девчонки и желторотые юнцы с развязными манерами, в такт музыки прихлопывала ладонями по кромке стола, неприлично громко смеялась, всем своим видом демонстрируя презрение к окружающим.
— Смена, черт ее побери, — сказал Корда. — Конечно, нам трудно сейчас поставить себя на их место, но мне не верится, что вот только это, — он обвел рукой зал, — может заполнить жизнь и помыслы молодежи.
