Йен умолк, тяжело вздохнул и потер ладонями побагровевшие щеки. Я закрыла рот, непроизвольно раскрывшийся во время его пылкого монолога, и попыталась перестать хлопать глазами. Йен поставил бокал на стол и спокойно сказал:
– Извини, я ненадолго оставлю тебя.
Я молча кивнула, и он стремительно покинул кухню, хлопнув дверью. Я зажмурилась, не зная, как мне лучше поступить: догнать его или дождаться здесь. У меня даже шевельнулась мысль выскользнуть из дома через черный ход и удрать домой, а там нырнуть под одеяло, укрыться им с головой и не вылезать из постели до тех пор, пока в моих мозгах не наступит просветление. Или же до глубокой старости, когда мне все будет уже безразлично.
Неведомая сила заставила меня вскочить и выбежать из кухни в коридор. Столовая и гостиная были пусты. Йен сидел в кресле на полутемной веранде. Собравшись с духом, я шагнула на веранду и прикрыла за собой дверь. Йен молчал, погруженный в раздумья. Не в силах долго терпеть эту кладбищенскую тишину, я нарушила ее первой, заявив:
– Я не собираюсь выходить за него замуж!
– Ты вернула ему его подарок? – не меняя позы, спросил Йен.
Что я могла ему ответить? Он уставился на деревья, обрамляющие ферму, и задал мне еще один убийственный вопрос:
– Следовательно, до сих пор определенного отказа он от тебя не услышал?
– Какое это имеет значение? – пролепетала я. Йен бросил на меня косой взгляд и снова отвернулся.
– Мы с тобой друзья, – наконец проговорил он. – Я вижу, что ты совершаешь огромную, возможно, роковую ошибку. И вряд ли ты предпочла бы, чтобы я не высказывал по этому поводу своего мнения.
– Нет, мне бы этого не хотелось, – сказала я. – Как и того, чтобы ты оставался равнодушен ко всему, что происходит со мной.
Сердце бешено застучало у меня в груди. Йен молчал.
– Спокойной ночи! – пискнула я и направилась к выходу с веранды.
– Подожди! – сказал Йен. – Не спеши!
Я замерла и обернулась. Наши взгляды встретились.
– Присядь, пожалуйста, – тихо попросил Йен, кивнув на свободное кресло рядом с собой.
Я подошла и села, уставившись на вершины потемневших деревьев.
На вечернем небосводе вспыхивали звезды. Подул прохладный ветерок.
Йен мягко сказал:
– Извини меня, Порция! Я не должен был реагировать на твои слова так резко. Я повел себя не по-джентльменски.
– Не переживай, – успокоила его я, – все нормально.
– Нет, не нормально, – возразил он. – Но я благодарю тебя за проявленное великодушие.
Мы обменялись улыбками и, не в силах долго смотреть друг другу в глаза, вновь уставились на силуэты деревьев.
– Заканчивай свой роман и не ломай себе голову над моими проблемами, – каким-то чужим, мертвым голосом вдруг сказала я, охваченная странным волнением. – И не беспокойся, что я выскочу за кого-то замуж, никуда я от тебя не денусь, хотя бы потому, что глупею и начинаю распускать нюни, когда тебя нет со мной рядом.
Я в шутку толкнула его коленом. Йен толкнул меня в ответ, улыбнулся, посмотрел на меня и помрачнел, заметив слезу, скатывающуюся по моей щеке.
– Эй, это еще что такое? – Он смахнул слезу кончиком пальца. – Почему мы снова плачем?
Он обнял меня за плечи, привлек к себе и поцеловал в висок. У меня вырвался тихий вздох, я вся вдруг обмякла.
– Мы будем переписываться, – сказал Йен. – Такие трансатлантические заочные друзья. Ты будешь рассказывать мне о своей чокнутой семейке...
Я рассмеялась и положила голову ему на плечо. Он крепче прижал меня к себе и продолжал:
– А я стану посылать тебе подарки из-за океана – настоящий английский чай и печенье. Это будет подлинная идиллия, не правда ли?
Я не знала, что ему на это ответить, потому что уже вообще была не способна соображать. Я просто тихо млела, наслаждаясь окружающей тишиной, покоем и прикосновением его пальцев к моему плечу. Мы еще немного помолчали, потом я встала и, не произнеся ни слова, пошла к машине. Он так же молча проводил меня взглядом – я спиной чувствовала этот его взгляд.
