Выходя из метро, я почти выкинула из головы их диалог — мне казалось, что он ничего не значил, — и вдруг заметила на столбе объявление, написанное от руки: «Продается краснощекий неразлучник. Один». И телефон.
Если бы я была животным, то, несомненно, охотничьей собакой. Я тут же встала в стойку и насторожилась, а все потому, что поняла — вот они, кроличьи уши, мелькнувшие за столбом! Если вы подумали, что это простое совпадение, то вам не по пути с опаздывающими кроликами и не вам падать в глубокие норы, где стоят банки с вареньем. То, что я сперва услышала разговор двух несчастных, в котором они упомянули о попугае, а затем увидела объявление о продаже неразлучника, было своего рода знаком, вешкой для посвященных, и, конечно, я не могла пройти мимо. Меня просто заворожило это объявление. В нем была безысходная трагичность, лаконичная до оторопи история маленького, смешного, нелепого существа, лишившегося всего, что составляло его жизнь.
Мой муж говорит, что я слишком впечатлительна и склонна фантазировать на пустом месте, но вы только вдумайтесь в слова: «Продается краснощекий неразлучник. Один». А когда вдумаетесь, ответьте — разве я была не права, отправившись выручать его, хотя даже не представляла, как выглядят неразлучники?
Я позвонила по номеру, указанному в объявлении, записала адрес и договорилась посмотреть неразлучника. После этого звонка телефон, который я не подзаряжала уже три дня, сел окончательно, и теперь никто не мог помешать мне найти одинокую птичку.
И я ее нашла. Точнее, его. Мне открыла вытертая, как старый плюшевый плед, пожилая дама с дрожащими руками, и в комнате, пропахшей скукой, затхлостью и пьяными слезами, обнаружилась клетка с неразлучником — он сидел, нахохлившись, на жердочке. Стоило мне увидеть его, как я поняла, что куплю попугайчика, сколько бы он ни стоил. Толстенький, желтый, с яркими алыми щечками, краснота с которых переползала на его короткую шейку, словно у диатезных детей, переевших шоколадных конфет… При моем появлении он подвинулся в сторону, как будто по-приятельски освобождая мне место рядом с собой.
— Двое их было, — сказали сзади. — Один-то помер. А этот, вишь, заскучал.
Попугайчик наклонил головку набок и смешно шаркнул лапкой по жердочке.
— Сколько он стоит? — спросила я.
— Двести.
Я обернулась к ней, и тогда она торопливо прибавила:
— И еще за клетку столько же!
Конечно, можно было поторговаться. Но мне было так невыносимо жаль его, что я отдала ей четыре сотенные бумажки, схватила клетку и, не слушая комментариев о том, чем нужно кормить попугайчика, побежала к выходу. А потом, поймав частника, поехала к ветеринару, от него — в зоомагазин, и к тому моменту, когда я вышла из машины, с трудом удерживая в руках две клетки, в каждой из которых сидело по неразлучнику, уже совсем стемнело.
Я, конечно, догадывалась, что муж разозлится… Когда он открыл дверь и увидел меня, то глаза у него стали узкие, как прорези в маске, и он рывком втащил меня в квартиру, так что одна из клеток едва не выпала у меня из рук. Попугайчики возмущенно закричали и продолжали надрываться до тех пор, пока я не поставила их на пол.
— Ты… где ты была?! Что у тебя с телефоном?!
— Батарейка села, — сказала я с идиотской улыбкой, и он едва не дал мне пощечину.
Я видела, что он взбешен: его собственная жена создала ситуацию, которую он не смог контролировать, а для него это невыносимо… Но ничего не могла с собой поделать — губы сами растягивались в улыбку. Не то чтобы я очень любила птиц — по правде говоря, у меня их раньше никогда и не было, — но мысль о том, что отныне в моем доме будут жить два пузатых желтых попугайчика с забавным названием «краснощекие неразлучники», веселила меня. Они до смешного похожи на моих родителей — такие же кругленькие, подвижные и обожающие друг друга.
— Мой хороший… ты за меня переживал! Прости, пожалуйста! Я больше так не буду, честное слово!
Он нахмурился, рассматривая меня.
— У тебя нога оцарапана. Черт возьми, где тебя носило?
Я растерянно посмотрела на собственную ногу. Действительно, царапина.
