— Хорошо, — легко согласилась Настя.
Разгромная характеристика ей после этого лета гарантирована. За что можно любить родственников? За то, что не оставляют нас в своих молитвах. Даже на небесах. Даже если эти молитвы во зло. Ну и ладно, надоело все. Серые скучные правила.
Знакомые ступеньки. Врач Вера поднимает голову от бумаг. Взгляд у нее недовольный.
— Я думала, что приехала машина.
— Я на минутку, — шепчет Настя.
— Да хоть на две. Она все равно говорить не может.
Настя прошла последние два шага до палаты.
Из больных Оля одна, никто в самый лучший месяц лета болеть не хочет.
— Уйди! — Вовка сидит на краешке соседней кровати. Серый. Глаза запали. Обхватил своими длинными пальцами острую коленку.
— Сам уйди, — еле слышно говорит Настя. — Ты мне мешаешь.
Вовка не шевелится, как будто его заклинило.
Настя присела на кровать к Оле. Ее лицо перевязано, видны одни глаза. В них боль. Если бы Олечка могла шевелиться, она бы выгнала Настю. Ничего, еще успеет это сделать.
«Надо помочь!» — мысленно шепчет Настя. Она подняла руку к повязке на лице. Но коснуться боится. Ей кажется, что Олечка дернется и все испортит.
«Пускай все пройдет!» — шепчет Настя. Других слов она так и не узнала. Или надо сначала сказать, что игра началась, что она принимает условия, принимает демона — и только потом он поможет ей исцелить?
Вовка не двигался. А главное — не менялся. Он оставался все таким же старшим вожатым. Немного утомленным, сильно запутавшимся.
Олечка лежала, не шевелясь. Ее огромные глаза подернулись слезами.
Настя принюхалась, надеясь учуять запах горелой веревки — знак того, что колдовство началось. Ничего. Может, закрытое окно мешает демону прийти?
Она толкнула створку окна, постояла, прислушиваясь к лагерным шумам.
— Извини, Вовка, — негромко произнесла Настя, — но ты мне очень нравишься.
Она боялась словами разрушить тонкую границу между жизнями, где они сейчас все балансировали, каждую секунду норовя провалиться в небытие.
— Все беды от любви. Она делает нас слабыми. Она легко нас ломает, заставляя соглашаться на… — Настя не договорила. Ее душили слезы. — Но все уже прошло. Страдание тоже полезная штука.
Она вдруг услышала, как качнулся шарик в тесном пластиковом лабиринте. Добро пожаловать, судьба! Я не стану больше от тебя бегать!
Шарик снова качнулся, словно кто-то невидимый тронул его пальцем. Условия приняты, остается только подписать договор.
— У нее все заживет очень быстро. — Настя смахнула пальцем набежавшую слезу. — И следа не останется.
— «Скорая» приехала! — заглянула в палату Вера.
— В ведьмы подалась? — Вовка дернул губами в знакомой усмешке.
— Зачислили, — усмехнулась Настя.
— И зачем тебе это?
— Не знаю, — пожала плечами Настя. — Судьба, наверное. Ее не избежать.
Она вернулась к Олиной кровати, забрала игрушку.
— А вообще из меня ведьма не получится. На метле я летать не умею. И любить предпочитаю по-настоящему. Поэтому скорее уж я буду помогать людям, чем творить беды.
Недавно в Интернете она прочла, что демон — это не только проклятье, но и фортуна, участь, удел. Подарок судьбы. Его надо нести дальше. Если ей суждено лечить в ущерб своему счастью, то пускай будет так. Отдавая другим, всегда жертвуешь своей судьбой, своей душой. Но зато это уже будет совсем другая жизнь. Еще не знакомая, но, без сомнения, яркая.
— Что тут у нас? — в палату вошла быстрая невысокая врач «Скорой помощи». — Снимите бинт, посмотрим!
Настя отступила, пропуская вперед медсестру и медбрата.
Вовка смотрел на нее. Глаза были темно-коричневые, болезненно припухшие.
— Как ты думаешь, если я уеду, все изменится? — Настя взвесила на ладони кубик. Шарик вяло колыхался между прозрачных стенок.
— Теперь уже ничего не изменится, — произнес Вовка. — Ты здесь была, и этого из жизни не вычеркнешь.
— Ты понимаешь, что я не хотела никому вредить? — прошептала Настя, так сильно прижимая к себе кубик, что ребро больно впилось ей в грудь.
Вовка молчал.
— Я беру выходные на два дня, — быстро произнесла Настя. — Вернусь, и все станет хорошо.
— Ну и что у нас тут? — раздался голос врача.
Настя не стала оборачиваться. Она даже не стала слушать ответ старшего вожатого. Она знала, что будет дальше. Кто что скажет и как поступит.
