— Я тебя опять вижу! — взвизгнула Маша, дергая Олечку за руку. — Смотри! Вон — он!
Олечка выпустила ладонь малышки, качнулась. Настя вдруг все поняла. Человеческая судьба — это же Олечка!
— Держи ее!
Подушку в сторону. Вскочила. С ходу не нашла шлепанцы. Неважно. Хохот демона заложил уши. А Олечки уже не было. В дверном проеме ничего не понявшая Маша оглядывалась, надеясь загадать новое желание. В коридоре еще витало эхо топота — Женька слишком поздно сориентировался, за кем надо бежать. Остается надеяться, что он поймает Олечку раньше, чем она успеет наделать глупостей.
Настя на мгновение присела перед Машей.
— Отведи старшего вожатого к себе в отряд, у него голова сильно болит, пускай Тома что-нибудь придумает.
Маша кивнула. Или Насте только показалось, что девочка это сделала. Потому что она сама была уже на улице.
— Сашка! — звала она своих архаровцев. — Сева!
Перед глазами все плыло.
— Быстро!
Вокруг никого. Но вот, как грибы после дождя, — один, второй, третий.
— Девчонок надо! Марусю, Ксюху, Ваву! Кто первый — тому приз. Девчонки помогают Маше. Мальчишки, зовите еще народа — и по всей территории. Нужен Женька и вожатая седьмого отряда Ольга. Если увидите ее — за руки, за ноги — сюда. Ничего не дайте ей сделать.
Настя не успела договорить, как из-за кустов и дальше прямо по газону протопал обалдевший Женька.
— У нас чего, инопланетяне в лагере? — хрипло спросил он.
— Где? Где? Где? — завертели головой ребята, словно вожатый держал в руке веревочку от плывущей в небе летающей тарелки.
— Она чесанула как курьерский. Я вообще не понял, куда она рванула. Мастер спорта, что ли?
— Разошлись! — заорала Настя, так что все сначала вздрогнули, потом замерли, оглянулись — и прыснули во все стороны.
Наверное, вид у нее сейчас был ужасный. Женькино лицо вдруг вытянулось, глаза полезли на лоб.
— Эй, — медленно пошел он к напарнице, — только без глупостей.
Настя не сразу поняла, что пятится и мотает головой.
— Ничего с ней не случится, — испуганной скороговоркой говорил Ермишкин. — Побегает, успокоится. Вовка же все не серьезно… Ты-то чего такая? Ну, влюбилась… Ну, пройдет. Я Вовку знаю, ему другие девушки нравятся. А мне ты очень нравишься. Только не торопись что-то делать. Ты всегда торопишься…
Настя развернулась и зашагала прочь от корпуса. Вперед, вперед по дорожке. Босиком прямо по лужам, по мокрой траве. Сквозь колючие кусты. Ноги ее сначала принесли к корпусу малышей. Она постояла, издалека глядя на копошащийся муравейник, отвернулась.
Если она сейчас найдет и остановит Олечку, то все обойдется. Больше ничего не случится. Но как же все это скучно — эта суета, эта житейская мелочь. Серо и однообразно. Надоело!
Перед ней был административный корпус. Сквозь высокие окна просматривался холл первого этажа. Просторный, светлый, с высокими растениями в кадушках. Лестница на второй этаж, в изолятор.
Олечку Настя заметила не сразу. Видимо, какое-то время вожатая седьмого отряда стояла, глядя на соперницу сквозь большие стеклянные двери. Но вот их глаза встретились.
Настя обрадовалась, шагнула вперед. Холодный ровный камень ступенек под ногой был гораздо приятней земли и кочек.
У Олечки в руках какая-то бумага. Она ходила к Петру Петровичу за бумагой?
— Я сейчас все объясню, — крикнула Настя, поднимаясь по лестнице.
Крыльцо. Две двери. Одна распахнута, вторая вечно закрытая. Дальше еще пара дверей, открытая-закрытая меняются местами.
Олечка пошла ей навстречу. И даже не пошла. Побежала. Всем телом ударилась о дверь, заставляя ее распахнуться.
— Я все объясню! — кричит Настя.
Олечка миновала разделявшие двери два шага и всем телом ударилась о внешнюю дверь. Закрытую.
Стекло брызнуло во все стороны. Насте обожгло ноги комариными укусами. Еще она успела заметить, как в последнюю секунду Олечка зажмурилась, беспомощно сморщившись, как подтянула руки вверх, пытаясь спрятать лицо. И как по этим рукам побежали первые струйки крови.
Потом на какое-то мгновение Настя оглохла от грохота и криков. Как по команде, с разных концов парка к корпусу подбежали ее оболтусы.
— Что? Что? Что?
