Настя медленно закрыла глаза и так же медленно открыла. Бабушка приблизилась. За ее спиной возник черноглазый.
— Возьми его от меня. Он помощником будет. Не обидит. Ваши судьбы теперь повязаны.
А мама уже рассказывала, как она всю жизнь боялась, что бабушка Настю «испортит», ведь бабка была ведьмой, с демонами зналась. Они ей указывали, что делать, как людей лечить и как им вредить. Что бабушка в приступе откровенности сама рассказала, как однажды, когда она сама была маленькой, встретилась ей старуха. Как повела ее старуха на перекресток, как кричала какие-то слова. И как потом эта старуха ругалась — что-то не получилось. На следующую ночь черт понес маленькую бабушку снова на тот перекресток, было как раз полнолуние. Все слова она не запомнила, но ей как будто кто подсказывал. И явился на ее зов демон. С тех пор он всегда с ней. И что этого демона перед смертью надо бы передать. Как только мама об этом услышала, она тут же забрала Настю. Никто так и не знает, говорила бабушка правду или все придумала, но Насте надо вести себя ближайшие сорок дней осторожно. Сходить в церковь, приглядываться к людям.
— Настя, внученька.
Тяжелая шершавая ладонь опустилась Насте на лоб, погладила по голове.
— Тяжело мне, освободи.
В какой-то детской книжке это было — если ведьма вызывает демона и не отправляет его обратно, то он потом вечно служит ей.
— Пускай уходит, — через силу произнесла Настя.
В глазах демона застыла вечность. И эта вечность манила к себе. Все то, что он обещал, снова зазвучало в ее голове. Бессмертие, блаженство, власть. Все то, что она хотела. Но как он мог так ее обмануть? Зачем предстал в образе, который она так желала? Это было подло! Он не смел пользоваться ее тайными фантазиями. Не было никакой любви. Все обман. Он получит согласие и станет через нее совершать что-то мерзкое — губить, рушить, развращать. Нет, не нужна ей такая власть. Не нужен ей такой демон. Ведь это из-за него тогда бабушку бросало по комнате, так что все оказалось перевернуто. Видимо, она пыталась отказаться. Видимо, ее отказ не был принят.
— Алло! Алло! Настя! — звала мама.
— Хорошая моя, — ворковала бабушка. — Куда же от этого денешься? Судьба наша такая. По роду передается. Ты своей внучке потом оставишь.
Некстати вспомнилось изображение ведьмы, летящей на метле на шабаш. Что, и так всю жизнь?
— Настя! — кричала мама.
— Настенька, — шептала бабушка.
Демон прожигал ее взглядом. Он обещал выполнить любое желание.
— Насть, ерунда какая-то, — вошел в комнату Женька.
Настя вздрогнула.
— Бери! — растаял в воздухе голос бабушки.
— Мам, я потом перезвоню, — пробормотала Настя в трубку, давая отбой.
— Вовка сидит в корпусе у малышей и ничего не помнит. — Женька нахмуренно смотрел в пол. Кеды его оставляли размытые рубчатые следы. — Говорит, выходил на полчаса лагерь проверить, а потом вернулся. В темноте налетел на куст, расцарапал лицо…
— Женя, — Настя сползла с кровати. — А ты веришь в демонов?
Ермишкин остановившимся взглядом посмотрел на напарницу.
— Завтра поговорим, — вздохнул он и вышел.
Прибежавшая после обхода корпуса Наташка тоже ничего не смогла вытянуть из Насти. Та все повторяла, что это было наваждение, что завтра они во всем разберутся.
На следующий день опять был дождь. Серое унылое небо рождало тоску и нежелание выходить на улицу. Ребят усадили смотреть фильм. Вожатых экстренно вызвали к начальнику.
Вчерашние прыжки через окно и фокусы со стеклом не прошли даром. Стаса выгоняли, вожатым первого отряда делали строгий выговор. Вовка демонстративно в их сторону не смотрел. Настя же упрямо сверлила его взглядом, отлично понимая, что это месть. Стас ей нравился. И тем, кто умел читать не только то, что написано, но и людские души, это было хорошо известно. Она даже знала, кто будет следующим в этом списке. Толмачев. Выгнать его, конечно, не выгонят, но здоровье попортить могут.
— Сидит, как будто ничего не было, — пыжилась от знания тайны Наташка. — Мог бы и замять дело ради такого скандала.
— Он не мог, — ответила Настя и покосилась на Женьку. Тот молча изучал свои драные кеды.
