— А, ну конечно! — Дис улыбнулся и перешел на другую сторону дороги.
Я последовала за ним. Он достал из кармана карточку — по виду то ли проездной билет, то ли визитку, — положил ее в щель и… взял из нижнего окошечка деньги. Что-то во всем этом было странно неправильное, почти пугающее. Я нахмурилась, стараясь сосредоточиться. Мысли путались и скакали, словно игривые козы. Ну конечно! Он даже не прикоснулся к кнопкам!
Бред!
Я с минуту смотрела на него, не понимая, что происходит, но, к счастью, в моей голове прояснилось. Если кто-то здесь сумасшедший, то, конечно, я. Банкомат не выдает деньги по проездному билету. Это была обычная банковская карточка, просто непривычного для меня вида, и, разумеется, Дис вводил всю необходимую информацию, начиная от пин-кода. Просто это отчего-то не отложилось в моей голове. Я вообще порой бываю очень рассеянной, так что ничего удивительного.
— Ну что, идем? — спросил он меня, каменным изваянием застывшую посреди улицы.
— Да, разумеется, — я кивнула, все еще ощущая, что реальность вокруг меня словно подернута маревом.
Надо срочно взять себя в руки. Может, у меня температура?.. Стараясь, чтобы Дис не заметил, я пощупала свой лоб. Вроде холодный. Или это руки у меня слишком горячие?..
Дис посмотрел мне в глаза, и я тут же забыла обо всех своих бреднях. Воистину сон разума рождает чудовищ!
Дис привел меня в ресторан, расположенный на вершине одного из римских холмов. Отсюда открывался удивительный вид на город.
— Хочешь, весь Рим будет у твоих ног? — спросил мой спутник.
Я улыбнулась, оценив изящество его шутки, но он смотрел серьезно, и я опять растерялась. Иногда мне отчего-то становилось не по себе рядом с Дисом, словно он гораздо старше меня и другой, непохожий на меня… Я бросила украдкой взгляд на его гладкую кожу. Ерунда, ни за что не поверю, что ему больше двадцати двух — двадцати трех.
Нам принесли заказ, и я, основательно проголодавшаяся на свежем воздухе, тут же принялась за свою лазанью.
— Разве можно не знать о банкоматах? — спросила я, перейдя к десерту — тирамису и неизменному в Италии капучино.
Дис пил кофе из крохотной чашечки, судя по всему, кофе был очень крепким, и напиток доставлял ему явное наслаждение, потому что Дис, отхлебнув глоточек, откинулся на спинку кресла и замер, смакуя послевкусие. Мой вопрос застал его врасплох. Дис быстро взглянул на меня, но тут же улыбнулся.
— Разумеется, — ответил он, беря со стола крохотную чашечку и уютно устраивая ее в своих больших ладонях, — можно сказать, что я живу в прошлом и прошлым.
— Ну конечно! Ты историк, я так и догадалась!
— Не совсем, — Дис повернул чашечку так, что в ней отразилось солнце — действительно, очень красиво. — Я не совсем историк, скорее коллекционер, — закончил он, налюбовавшись красивой картинкой.
— Коллекционер? — я удивленно подняла брови. Коллекционерами для меня были бородатые дядьки прошлых веков, собиравшие картины, чтобы потом передать их в какой-нибудь государственный музей, весьма скучные и занудные дядьки. Совсем не такие, как Дис.
Дис кивнул.
— Да, я коллекционирую истории и предметы… Все то, чей срок стал бы недолговечным, не будь меня. Так что вернее даже назвать меня не коллекционером, а хранителем.
— Хранитель, — медленно повторила я.
Это слово было на языке, словно льдинка или карамелька с необычным сладко-кислым вкусом, от него пахло пылью веков, скопившейся на тяжелых бархатных портьерах, кожей, обтягивающей старые рукописные тома, и еще чем-то загадочным, незнакомым. Иногда самые простые слова вдруг вот так вспыхивают для меня ярким светом, и тогда я пишу одну из своих миниатюр. Но сейчас писать я, разумеется, не стала — во-первых, потому, что под рукой не оказалось ручки, а во-вторых, оттого, что рядом находился Дис. Он и сам был похож на произведение искусства, особенно сейчас, когда солнечные лучи мягко очерчивали его твердый и безукоризненно правильный профиль. Бывают ли люди столь совершенными?
— И ты действительно коллекционируешь всякие вазы и картины? Ты работаешь в музее? — продолжала расспрашивать я.
— Нет, вазы — не мой профиль. — Дис отставил свою чашку. — У меня частная коллекция. Я обязательно покажу ее тебе, но потом, не сегодня. Ну что, пойдем? Рим ждет нас.
