Он подмигнул нам, мол, вы понимаете, что в других местах вас как липку обдерут. Уверен, хозяин дилижанса имеет долю в этой таверне и траттории, но меня не тянуло гулять по городу, и я воспользовался его рекомендацией. Благо, заведения располагались в двух шагах от конюшни, где остановился наш дилижанс.
Столики на открытой площадке с видом на море пустовали по причине довольно прохладной погоды. Однако их не убирали совсем, наверное, хозяин траттории надеялся на хорошие деньки. Я сел именно там – в общей зале было слишком людно, да ещё и накурено, а я терпеть не могу табачного дыма ещё с рейдерских времён. Им окуривали помещения в факториях, считалось, что он спасает от чумы.
Я не стал особенно думать над заказом. С дороги очень хотелось есть, и я просто бросил на стол серебряный флорин, велел подавальщице принести горячего, обязательно с мясом, и побольше пива. Сдачи, конечно, не дождался, хотя уверен, на серебряный я мог бы купить гораздо больше еды. Скандалить тоже не стал – чужие деньги тратить всегда легко. Что же до обещанного суровым иудеем Гедалией отчёта за каждый потраченный медяк, то я ведь могу и не дожить до новой встречи с ним.
Сумерки только начали опускаться на Специю, и я глядел с открытой площадки на прибрежные улицы. Город выглядел удивительно мирно. Как будто за его пределами не бушевала чума, не вымирали деревни и даже города, вроде этого. Не слонялись по дорогам мертвецы, сбиваясь в серые орды. В маленькой Специи всё было мирно, спокойно и уютно. На рейде стояли корабли с гордо поднятыми знамёнами новых королевств. Священной Римской империи, Тевтонии, Кастильской короны, герцогства Альба. Даже из Андалусии корабль был – какой-то торговец рискнул заплыть в христианские воды. Несмотря на мир с султанатом, он подвергал себя очень большой опасности, ведь ограбить его мог любой, никакой кары перед законом не понёс бы. Здесь карали лишь пиратов, осмелившихся нападать на корабли христианских держав.
По улицам то и дело носились шумные ватаги детишек. Глядя на них, я прикидывал, сколько там бегает сыновей и дочерей местных ремесленников с лавочниками, а сколько – юных воришек, обчищающих карманы и кошельки ничего не подозревающих горожан. Одну такую ватагу мне даже довелось увидеть в деле. Тощий мальчонка подлетел к юной даме, каким-то чудом миновав грозного охранника, успевшего замахнуться на него дубинкой. Я не заметил движения маленького ножа, однако как и все, видел последствия удара. С дамы упали юбки, обнажив стройные ножки, и не только. Даже охранник так и замер с занесённой над головой дубинкой. А в этот момент соратники тощего мальчишки стремительными движениями избавляли засмотревшихся на внезапно открывшиеся прелести юной дамы зевак от кошельков. Потом были крики, топот ног стражников, пощечины охраннику, стоящему с глупым видом, оглушительные свистки. Но детишек уже и след простыл.
Однако общее мирное впечатление портили крысоловы, крепко державшие в руках поводки со злющими терьерами и цверкшнауцерами. Кое-кто из собак держал в зубах свои трофеи, у других из пасти торчали только хвосты. И, конечно же, никто не смел и близко подойти к докторам, также прогуливающимся по улицам, стуча своими длинными тростями. Маски почти у всех были опущены на шею, а кто-то и вовсе не носил их. Однако нельзя не узнать врачей по их длинным, чёрным плащам и круглым шляпам – отличительному признаку профессии. Они напоминали, что чума куда ближе, чем кажется, и забывать о ней – непростительная глупость.
Я впервые за долгое время ночевал в нормальной комнате, на кровати, застеленной приличным матрацем, пускай и полным клопов. Я завернулся в тёплое одеяло – ветер с моря после заката задувал уже довольно прохладный – и почти сразу уснул. Не помешала даже непривычная мягкость ложа и подушка, из которой лезли перья. Но всё же лучше такая, чем свой же кулак или предплечье, как это было в монастыре.
Дилижанс отправлялся прямо на рассвете. Хозяин явно планировал добраться до Пармы до захода солнца, либо в крайнем случае проделать как можно меньший отрезок пути в темноте. Предусмотрительные подавальщицы тут же предложили нам купить еды в дорогу. Мясо и сушёные фрукты были завёрнуты в промасленную бумагу. Мы взяли с собой по одному, а кто и по паре этих свёртков, и разбавленного пива, чтобы не жевать всухомятку.
