Джойс оставался на родине до октября следующего, 1904 года. Это – один из самых контрастных периодов его жизни, период рваный, тревожный, увидевший и кризисы, и победы, увидевший рождение его большой прозы и большой любви. Именно его он изобразит позднее в «Улиссе» – разумеется, не случайно. Первые недели и месяцы, рядом с матерью, мучительно приближающейся к смерти, проходят в мрачной подавленности и почти полном безделье. В компании Гогарти он начинает пить, порой напиваясь до бесчувствия; вдвоем они обретают прочную славу дерзких повес. Лишь после смерти матери он возвращается помалу к работе, но всю осень, кроме немногих стихов, пишет одни рецензии для заработка. Его художество подошло к черте, когда требовалось какое-то развитие, рост, – и маятно, моркотно, коломятно в нем вызревали новый этап и даже новый жанр. Не зная больше, как писать, что писать, он попросил брата дать ему несколько названий, как задают темы для школьного сочинения. Одним из названий было: «Портрет художника». За день, 7 января 1904 года, Джойс написал на это название некий текст – десятистраничный набросок, своевольный и странный, напоминавший немного рассказ, немного эссе, вызывающе темный… – и подобающе отвергнутый журналом «Дана» в лице редактора Джона Эглинтона, будущего героя «Улисса»: тот сказал автору, что не может поместить в своем журнале текст, которого сам не может понять. Не удостоив ответа этот ответ, автор молча удалился. В отличие от редактора, ему свой текст понять удалось, хотя и не сразу: то был зародыш, зачаток какой-то большой вещи в новом своеобразном жанре, соединяющем в себе роман, автобиографию и сатиру. В день своего двадцатидвухлетия он уже четко изложил тому же брату Станиславу, верному своему помощнику, идею нового жанра, которому и предстояло стать жанром его большой прозы.
Главным героем этой прозы твердо предполагался сам автор. Но элемент автобиографичности понимался своеобразно и должен был сочетаться совсем с иными принципами. Центральной фигурой предстояло стать не столько автору как человеку, подобному другим, сколько автору – Художнику. Поэтому целью ставился не «рассказ о жизни», не внешняя история, но – история внутренняя, портрет души и духа художника, раскрываемый через его жизнь в мире и жизнь его внутреннего мира. Не исключались также, а скорее предполагались литературные привнесения и литературная обработка, свобода по отношению к жизненному материалу. Здесь уже намечался будущий джойсов метод, смешение реальности с вымыслом в самых разных пропорциях. Автобиография подчинялась форме романа, причем характер главной фигуры и ее отношений с окружающим был, в общем, уже предопределен: фигура художника виделась одинокой, предаваемой всеми, страждущей. Художник и его страстна́я участь в мире: такова была ведущая идея, и эта идея выражалась уже в выборе имени героя – Стивен Дедал. Стивен – от первомученика Стефана: знакомый Джойсов «закон замещения», закон переноса христианских парадигм в сферу искусства; подходил к образу и смысл греческого имени: стефанос – венок, символ славы художника. Дедал – художник, и сразу во многом – нужного Джойсу типа: хитроумный искусник, создатель и возносящих ввысь крыльев, и бесконечно запутанного лабиринта, к тому же творящий на чужбине. И наконец, несомненно было, что чаемый роман будет – так записал в своем дневнике Станислав – «как все исходящее от Джима, сатиричен». Станни тут прав и в общем, и в частном: Джойсу было органически свойственно видеть мир в луче иронии, сатиры, гротеска; и в романе он был намерен дать резко сатирическую картину окружающего, включив в нее большинство своих знакомых (впрочем, и образ художника вовсе не ограждался от иронии; у Джойса она весьма часто обращалась на себя самого).
И едва художнику различилась даль свободного романа – тронулось и побежало перо… К 10 февраля была уж написана первая глава «Героя Стивена» (название снова пришло от Станни), в марте – две главы, к середине лета – «объемистый том». Начиная с июля, возникают и первые рассказы будущего сборника «Дублинцы» («Сестры», «Эвелина» и «После гонок»), которые сразу мыслились частью цикла с этим названием; вскоре они стали появляться в печати под псевдонимом «Стивен Дедал». Итак, творческий кризис был разрешен – и можно, вероятно, считать, что с ним завершился начальный, ученический период Джойса-писателя (хотя поздней он и назовет «Героя Стивена» «изделием школьника»).
