Николай Всеволодович кивнул.
– Согласен. Когда я был маленький, у моего соседа был аквариум. Я тоже любил понаблюдать за рыбками, покормить. Часами мог смотреть…
Он автоматически посмотрел на свои часы. Мурада они сильно заинтересовали.
– Большая редкость, – объяснил Ставрогин. – Сделаны из металла, поднятого с «Титаника». Подарок друзей. Говорят, на двести штук баксов потянут.
Тут, словно понимая, что речь зашла о часах, большие башенные куранты в углу зала мелодично заиграли «Интернационал». Мурад засуетился:
– Вот, слышал звон? Время кормить рыбок. Я это всегда делаю в одно и то же время. Очень, знаешь ли, успокаивает.
Он раскрыл дверцы большого орехового шкафа, стилизованного под семнадцатый век. Полки его были уставлены разными банками с какой-то сыпучей дрянью. Во всяком случае, из шкафа ощутимо несло сушеным навозом.
Ставрогин с волнением следил за священнодействием любителя-аквариумиста. Тот отмерял из известных ему одному склянок порции вонючих смесей и сыпал то в один, то в другой аквариум. Николай Всеволодович не без трепета ждал, когда дело дойдет до живых птичек для мерзкой араваны. Наконец, устав от нетерпения, прямо спросил об этом Мурада.
Тот в ответ только рассмеялся:
– Э, какие птички, слушай! Мурад кто – зверь? Нет, аравана у меня тоже специальным белковым кормом питается. Мурад никого не убивает! Даже птичек.
В этот момент двери зала неслышно приоткрылись. К хозяину осторожно подошел начальник его охраны и что-то тихо сказал на ухо.
Лицо Мурада страдальчески искривилось.
– Ладно, давай его прямо сюда, – с печальным вздохом сказал он телохранителю и виновато посмотрел на гостя: – Извини, дорогой, дела. Нигде покоя нет!
Начальник охраны извлек коробочку рации и негромко произнес:
– Введите.
Двери в зал распахнулись шире. Вошли двое высоких плечистых парней. Ставрогин знал, что зовут их Вахо и Михо. Он видел их всегда вместе, поэтому не смог бы сказать, кто из них Вахо, а кто Михо. Они тащили под руки тощего типа в мятой белой рубашке и черных брюках. Перед хозяином они остановились и отпустили пленника. Тот рухнул на колени и заныл:
– Прости, Мурад!.. Я все отдам, клянусь!
Николай Всеволодович внимательно оглядел новое действующее лицо. Поинтересовался:
– А почему он такой худой? У тебя в зиндане что, совсем не кормят?
Мурад обиделся:
– Вах! Зачем так говоришь? Почему не кормят? Его вчера только привезли. Просто он по жизни такой. Ты вот толстый, а он – нет.
Теперь обиделся Ставрогин:
– Я не толстый, я нормальный. Полный, в конце концов. А этот – тощий как скелет. Может, он наркоман или у него глисты?
– Зачем наркоман? Он в карты любит играть, вот его наркотик! Другого не надо.
Тут Мурад вдруг забеспокоился. Он поставил в шкаф очередную склянку, подошел к тощему типу, приподнял его склоненную голову и заглянул в глаза. Даже веко оттянул.
Наконец он отпустил голову тощего.
– Э, какие глисты, слушай? Нет у него никаких глистов. Просто натура такая – ничего на пользу не идет. Деньги дашь – проиграет, кушать дашь – все в унитаз уйдет. Пустой человек, честное слово!
Он сел и уставился на задержанного. Потом заговорил тихим, проникновенным голосом:
– Э, зачем опять деньги не отдаешь, э? Ты что думал, Мурад – это касса взаимопомощи? Так туда все, что взял, тоже возвращать надо. А ты? Захотел – отдал деньги, не захотел – не отдал. Нехорошо! Мне ведь волноваться вредно. У меня три инфаркта было! Вах!
Он помолчал, потом встал, чтобы вернуться к трубке и коньяку.
– Ну, и что нам с тобой делать? – спросил Мурад не то пленника, не то самого себя.
Тот продолжал скулить, скорчившись на полу:
– Мурад, не убивай! Клянусь, все отдам.
Хозяин сыпал корм в аквариум с вуалехвостами.
– Что «Мурад»? – ворчал он. – Я пятьдесят три года как Мурад, и из них целый год слышу, как ты обещаешь мне вернуть мои деньги. Ты когда их просил, что говорил? «Мурад Чингизович, выручи!» Мамой клялся, что век благодарить будешь. А что теперь? Деньги не возвращаешь, да еще на каждом углу звонишь, что Мурад, шакал черножопый, за горло тебя берет из-за какой-то сотни штук поганых баксов!
