— Вы знаете, как меня зовут, — прошептала девочка, окончательно растерявшись, — и вы знаете, где мой брат! Вы скажете мне?
Она машинально схватила нового знакомого за руку, но тут же, опомнившись, поспешно спрятала свою руку за спину.
— Я — нет. Но ты сама узнаешь об этом, когда придет время. Нужно только начать учиться.
— Так давайте! Я готова начать прямо сейчас! — горячо сказала она. — Найти брата — моя самая большая мечта!
— И ты не будешь жаловаться, наберешься терпения и забудешь о времени? — Старик смерил ее хитрым взглядом.
Настя зажмурилась и решительно кивнула.
— С чего же мы начнем, Учитель? — спросила она.
— Пожалуй, с языка, — ответил тот.
— С языка? — удивленно переспросила Настя.
— Да, с языка. Ты понимаешь все, что я тебе говорю?
Девочка уверенно кивнула в ответ.
— И какими же языками ты владеешь?
— Русским, во-первых, — Настя считала, загибая пальцы, — а еще я учила в школе английский и немного, совсем немного французский, всего год.
— И что? Я говорю по-русски? — поинтересовался ее учитель.
Настя покачала головой, и ее охватила смутная, непонятная тревога, она готовилась услышать откровение, узнать тайну, разгадать загадку.
— Или, может быть, по-английски или по-французски? — язвительно продолжал старик.
— Нет, — тихо ответила она, окончательно растерявшись.
— Нет. Вот именно — нет! И тем не менее ты прекрасно понимаешь меня. Почему?
— Я не знаю…
— Потому что я говорю на языке, известном всем. На языке, на котором говорили первые люди, и люди до нас, и люди до них, на языке, на котором можно говорить с Богом.
— Разве есть такой язык? Я не слышала о нем.
— Когда та цыганка танцевала на площади, ты поняла, что она хотела сказать своим танцем? Своей улыбкой? — спросил Учитель.
Девочка кивнула в ответ, уже не удивляясь, что старик знает про цыганку.
— А когда кто-то смотрит на тебя с ненавистью? Ты понимаешь это? Независимо от его национальности, не так ли?
— Но ведь они говорят без слов! — возразила новоиспеченная ученица. — А вы говорите и используете слова.
— Это тебе кажется, что я использую слова. Я привел тебе примитивные примеры владения этим языком: улыбка, танец, взгляд. Я же говорю на нем в совершенстве, и ты должна будешь выучить его также.
— Это вроде телепатии? — догадалась Настя.
— Считай, что так. Со временем ты выучишь его. Понадобится всего несколько лет.
— Несколько лет?! — Настя вскочила. — Несколько лет! Но я не хочу быть здесь несколько лет! Я должна быть в Севилье, я хочу танцевать! Скажите мне, где мой брат, скажите мне, и я уйду! Просто скажите, я не хочу знать ничего другого!
Старик поднялся.
— Хорошо. — Он кивнул головой. — Пойдем.
Он повел Настю в дальний угол хижины, открыл крышку сундука и начал беспорядочно выбрасывать из него цветастые ткани, свитки бумаги, старый кальян, ножи, какие-то музыкальные инструменты, склянки со странными жидкостями, пока наконец не вытащил черный сверток, который оказался огромной книгой в переплете из темно-коричневой кожи, старой и потрепанной, с пожелтевшими страницами. Он положил ее на крышку сундука.
— Вот, читай. Здесь написано про твоего брата. Открой пятьсот пятую страницу и читай!
Растерявшись вконец, Настя повиновалась и принялась перелистывать слипшиеся страницы, пока не добралась до нужной.
— Но здесь нет ни одной буквы! — изумленно воскликнула она. — Только какие-то странные значки, я не понимаю, что здесь написано!
— Эта книга написана на том же языке, на котором я говорю с тобой. И только выучив его, ты узнаешь о судьбе брата. И о многом-многом другом.
— Почему в этой книге написано про моего брата?
— Потому что здесь написано обо всем. — Старик снова присел рядом с ней. — Нет ничего, что происходило бы в настоящий момент и не было бы описано в этой книге. Здесь есть все. Кроме прошлого и будущего. Но, повторяю, ты должна будешь научиться читать ее. И прежде чем это сделать, тебе придется прочесть множество обычных книг, написанных на обычных языках, ибо разум твой еще не готов. Ты стала серьезной, как взрослая, но у тебя сознание ребенка. Ты многого не знаешь, и мне придется многому научить тебя.
