Со стороны красных застрочили пулеметы, защелкали винтовочные выстрелы, и бойцы обреченно вжались во влажную землю. Тут со стороны леса прискакал запыленный нарочный с приказом начать обстрел; я немедленно встал и поднял прислугу. Один за другим мы быстро выпустили все снаряды в сторону неприятеля и снова залегли. В ответ с красной стороны посыпался яростный пулеметный треск. Пули щелкали прямо передо мной, взметая фонтанчики почвы и засыпая мои волосы; мне тоже сделалось страшно, и я уткнулся лбом в прохладную траву. Прямо перед моими глазами сновали огромные, увеличенные близким расстоянием насекомые… муравьи, маленькие жучки… божья коровка… я втянул дрожащими ноздрями терпкий запах измятой травы и дремлющей где-то глубоко под землей еще не созревшей грибницы неведомых мне грибов… в этот сложный запах вплелись тягостные ноты пороховой гари и горячего металла… и тут я услышал странный звук, будто бы лопнул над ухом воздушный шарик, и в моем воображении раскрылся, — как раскрывается навстречу солнцу светолюбивый цветок, — яркий день, наполненный звенящим зноем и густыми запахами малороссийского лета… я стою рядом с девочкой на краю пыльного пшеничного поля, вокруг звенят одуревшие от жары кузнечики, а может, это вовсе не кузнечики, может, это звенят раскаленные телеграфные провода, тянущиеся вдоль пыльной полевой дороги… пыль тяжело клубится над золотыми россыпями сурепки, густо усеявшей обочину поля… девочка завороженно смотрит на мою приподнятую руку, а я смотрю на девочку, на ее загорелое лицо, россыпь веселых веснушек, облупившийся до нежной красноты нос, высветленные солнцем волосы и полные сухие губы… я смотрю на нее с нежностью, потому что эта девочка кажется мне сном или грезой… она стоит передо мной в застиранном светлом ситце, украшенном бледными незабудками, и ее маленькие грудки слегка приподымают легкую ткань, я даже вижу, как ее соски упираются в невесомую преграду, может быть, пытаясь проткнуть ее… тоненькие ключицы так беззащитны, а худенькие плечи так сиротливы… на хрупкой шее — колеблемые ветром почти бесцветные завитки… сколько нежности… нежность поет во мне… девочка с трудом отрывает взгляд от моей ладони, на которой сидит прекрасная божья коровка, и смотрит на меня снизу вверх: прозрачные сиреневые глаза под влажной поволокой кружат мне голову, и я не выдерживаю этого сладостного напора, этой тайны, этого вопроса… я опускаю взгляд — божья коровка ползет по моей ладони, она так красива… глянцевые красные надкрылья, усыпанные ровными маковыми зернами, изящные точеные лапки, тонко вылепленная черная с белыми пятнами головка, едва заметные бусинки глаз и мягкие усики-антенны… она доползает до верхней точки моего среднего пальца и в нерешительности останавливается… мы смотрим на нее завороженно, боясь дышать, и моя девочка вдруг тихим-тихим шепотом выдыхает: «Божия коровка… божия коровка… улети на небо, принеси мне хлеба… черного и белого… только не горелого…». Божья коровка устраивается поудобнее на вершине пальца, едва заметно поерзав, с легким треском расправляет надкрылья, выпускает прозрачные сетчатые крылышки, похожие на голубовато-коричневые витражные стекла, пружинисто снимается с места и медленно, тяжело, с едва заметным гудением взмывает в небо…
…Где-то далеко впереди бухает снаряд, и бойцов моей батареи засыпают сыплющиеся с излета горячие осколки. «Братцы! — слышу я чей-то голос на фланге. — Братцы!! Не посрамите же русской чести! Вперед… на неприятеля!» Солдаты неохотно встают и боязливо начинают движение вперед. Они не хотят идти, ведь впереди смерть, а им страшно умирать усталыми. Их движения вялы и нерешительны, они так неуверенно сжимают винтовки, зная о своем заведомом поражении, они боятся противника и ничего, совсем ничего не хотят…
Но тут со стороны леса на поляну вылетает взмыленная каурая кобыла, хрипящая, мотающая головой и дерзко играющая под всадником! «Н-ну! — кричит он неистовым голосом. — Н-ну, отечество!.. Слава, волжане!! Слава впереди вас! Идите и возьмите ее! С Богом же, братцы!». — «Каппель!» — восхищенно произносит кто-то совсем рядом. И бойцы, подобравшись и покрепче ухватив винтовки, воодушевленные бравым видом своего командира, бегут на врага и в своем стремительном движении забывают страх! Они победят, разве могут быть сомнения в их победе? Мы победим, конечно, мы победим, у нас есть вера, отечество, с нами вождь! А вождь носится на взъяренной кобыле вдоль фронта, и эта каурая бестия, роняя клочья пены с оскаленной морды и вздымая комья земли из-под стремительных копыт, хрипит и встает на дыбы… и тогда кажется, что командир взмывает к облакам, протыкая стволом своего закинутого за спину карабина небесную сферу… его хриплые крики слышны повсюду… отечество, отечество!! И бойцы, увлекаемые своим неистовым предводителем, врываются в деревеньку, врубаются в самую гущу врага и яростной атакой опрокидывают его в реку!
