— А где вы с дедушкой познакомились? — спросила вдруг Молли, и мать была потрясена ее внезапным интересом к кому-то другому, помимо себя самой.
— На танцах в Фьельбаке. В те времена твой дедушка был очень хорош собой, — сказала хозяйка дома.
— Неужели? — изумилась девочка. Она почти не помнила деда без инвалидной коляски.
— Да, и твой отец очень похож на него. Подожди, сейчас я принесу фотографии. — Хельга поднялась и вышла в гостиную, а затем вернулась с фотоальбомом в руках и стала перелистывать его, пока не нашла нужный снимок. — Вот, смотри, твой дедушка в расцвете лет.
В ее голосе звучала странная горечь.
— Ой, он обалденно красивый! И так похож на папу! — изумилась ее внучка. — Не то чтобы папа тоже был красивый… то есть на это, наверное, не обращаешь внимания, когда он твой папа…
Молли внимательно разглядывала фотографию:
— Сколько ему здесь лет?
Хельга задумалась:
— Лет тридцать пять.
— А это что за машина? Это ваша? — спросила Молли и указала на машину, к которой прислонился Эйнар на снимке.
— Нет, это одна из многочисленных машин, которые он покупал и ремонтировал. «Амазон», из которого он действительно сделал конфетку, — рассказала пожилая женщина. — Да уж, что о нем ни говори, но в машинах он разбирался.
Снова горечь в голосе, и Марта с удивлением посмотрела на свекровь, отхлебывая еще глоток сладкого чая.
— Жалко, что я не знала дедушку тогда, до того, как он заболел, — сказала Молли.
Хельга кивнула:
— Понимаю тебя. Но твоя мама знала его тогда — ты можешь спросить у нее.
— Я типа никогда не думала об этом раньше. Для меня он был типа злобный старикашка с верхнего этажа, — с подростковой прямотой заявила девочка.
— Злобный старикашка с верхнего этажа, — повторила ее бабушка и рассмеялась. — Да, очень точное описание!
Младшая фру Перссон тоже улыбнулась. Старушка сегодня точно не похожа на себя! По целому ряду причин, более или менее очевидных, свекровь и невестка никогда не любили друг друга. Но сегодня Хельга не была такой безответной, как обычно, и Марте это понравилось. Хотя это, скорее всего, временное. Мать Молли взяла еще кусок сахарного кренделя. Пора завершать этот визит вежливости.
* * *
В доме царила невероятная тишина. Дети в садике, Патрик в Гётеборге — и все это означало, что она может спокойно заняться книгой. Эрика перенесла свою работу из кабинета в гостиную, и теперь бумаги были разложены по всей комнате. В последние дни стопка ее записей пополнилась копиями материалов следствия по делу об убийстве Ингелы Эрикссон. Для этого потребовались долгие уговоры, но в конце концов писательнице удалось получить одну из распечаток, которые Патрик собирался взять с собой на совещание. Она тщательно прочла эти документы — не раз и не два. Там и в самом деле было жуткое сходство с ранами Виктории.
Кроме того, Фальк прочла свои записи встреч с Лайлой в тюрьме, разговора с ее сестрой, с приемными родителями Луизы и сотрудниками исправительного учреждения. Она провела так много часов в беседах с разными людьми, пытаясь понять, что же произошло в тот день, когда был убит Владек Ковальский, а теперь еще к тому же пытаясь найти связь между этим убийством и исчезновением пяти девочек…
Эрика поднялась на ноги и попыталась охватить единым взглядом все лежавшие перед ней материалы. Что же такого пытается сказать ей Лайла, но все никак не может из себя выдавить? По словам сотрудников, за все эти годы она ни с кем не поддерживала контактов. Никаких визитов, никаких звонков, никаких…
Стоп! Писательница замерла. Она забыла уточнить, получала ли Лайла корреспонденцию и отправляла ли сама кому-нибудь письма. Какой досадный промах! Женщина схватила телефон и набрала номер тюрьмы, который теперь знала наизусть:
— Добрый день, это Эрика Фальк.
Надзирательница, ответившая на телефон, узнала ее и поздоровалась:
— Привет, Эрика. Это Тина. Ты собираешься снова нас навестить?
— Нет, сегодня не планирую. Я только хотела уточнить одну вещь. Получала ли Лайла почту за все эти годы? И отправляла ли что-нибудь сама?
— Да, она получила несколько открыток. Кроме того, мне кажется, что было и несколько писем.
