— Петера с ней не было? — уточнила Фальк.
— Петер? — переспросил Валландер. — Ты имеешь в виду младшего брата Луизы? Нет, только бабушка.
— А Лайла? Она как-то пыталась связаться с Луизой?
— Нет, — ответила Берит. — От нее мы не получили ни строчки. Мне это очень сложно понять. Как она могла быть так холодна, что даже не интересовалась, как дела у ее дочери?
— И Луиза не спрашивала о ней?
— Нет, никогда, — вздохнула фру Валландер. — Как я уже сказала, она никогда не рассказывала о своей предыдущей жизни, а мы не настаивали. Мы постоянно общались с детским психологом, который советовал нам не спешить, дать ей рассказать все в собственном темпе. Но, само собой, некоторые вопросы мы все же задавали. Ведь нам важно было понять, как она себя чувствует.
Эрика кивнула и стала греть ладони, приложив их к чашке кофе. Каждый раз, когда открывалась входная дверь, в кафе врывался поток холодного воздуха и ее обдавало ледяным ветром.
— Что произошло потом, в тот день, когда она пропала? — осторожно спросила писательница.
— Тебе холодно? Можешь взять мою кофту, если хочешь, — предложила Берит, и Фальк поняла, почему они открыли свой дом для приемных детей, которых так немало перебывало у них за долгие годы. Оба супруга были очень заботливые и внимательные.
— Нет, спасибо, все в порядке, — ответила Эрика. — Вы в состоянии рассказать, что произошло в тот день?
— С тех пор прошло так много лет, что, наверное, сможем, — проговорил Тони, однако писательница увидела, как при воспоминании о том роковом летнем дне по их с супругой лицам пронеслась мрачная тень. Естественно, она прочла о тех событиях в полицейском рапорте, однако услышать историю из первых рук — это было совсем другое дело. — Однажды в июле, в среду… Ну, день недели, собственно, не имеет значения… — Голос Валландера сорвался, и Берит ласково положила руку на его локоть. Он откашлялся и продолжил: — Девочки сказали, что пойдут купаться. Мы за них не волновались, они часто куда-то ходили одни. Иногда они отсутствовали целыми днями, но ближе к вечеру всегда возвращались домой, когда успевали проголодаться. Но в тот день они не пришли. Мы все ждали и ждали. И около восьми мы поняли, что с ними что-то случилось. Мы отправились их искать, а не найдя, позвонили в полицию. Только на следующее утро на скале обнаружили их одежду.
— Кто ее нашел — вы или полиция? — снова принялась уточнять детали писательница.
— Полиция собрала население для прочесывания местности — один из добровольцев и нашел одежду. — Берит всхлипнула. — Должно быть, их унесло сильным течением. Тела их так и не нашли… Ужасная трагедия…
Ее муж опустил взгляд, и было очевидно, как глубоко произошедшее потрясло их обоих.
— Что было потом? — спросила Эрика. Сердце у нее разрывалось при мысли о двух девочках, боровшихся с волнами.
— Полиция провела расследование и констатировала, что это несчастный случай. Мы… конечно, мы долго винили себя, — вздохнул Тони. — Но девочкам все-таки было по пятнадцать лет, и они были очень самостоятельными. С годами мы поняли, что это не наша вина. Никто не мог предположить, что именно произойдет. В детстве обе девочки долго жили в заточении, и мы дали им свободу, когда они попали к нам.
— Очень мудро, — сказала Фальк, обдумывая, понимали ли приемные дети в этой семье, как им повезло.
Она поднялась и протянула руку своим новым знакомым:
— Спасибо, что нашли время встретиться со мной. Я это очень ценю, и мне безумно жаль, что пришлось пробудить тяжелые воспоминания.
— Но и хорошие воспоминания тоже пробудились, — ответила Берит, тепло пожимая ее руку. — Нам довелось за все эти годы заботиться о многих детях, и каждый оставил свой след. Тесс и Луиза были особенными, и они не забыты.
* * *
Дома стало так тихо… Словно пустота, образовавшаяся после ухода Виктории, наполняла дом, переполняла их души, грозя взорвать их изнутри.
Иногда они делали неуклюжие попытки разделить друг с другом свою скорбь, начинали говорить о Виктории, но воспоминания прерывались на полуслове, и незаконченная фраза повисала в воздухе. Как жизнь снова когда-нибудь сможет стать прежней?
