Скажи ей, что мы в порядке,
Скажи ей, что она всё для меня,
Что она всё, о чём я говорю.
Если ты увидишь её,
Скажи ей, что я заставлю её гордиться,
Скажи ей, что я больше не потерян,
Что я больше не грущу.
Если ты увидишь её,
Скажи ей, что она всё ещё моя,
Скажи ей, что я буду любить её всегда,
И в один прекрасный день мы будем более чем в порядке.
Если ты увидишь её,
Скажи ей, что даже если мы не вместе,
Скажи ей, что я люблю её так,
Что она всё ещё в моём сердце.
Я запомнила эти строки, когда была очень маленькой. Сколько помню себя, мой отец каждую ночь повторял эти слова как молитву, стоя на коленях перед кроватью.
Небольшая турбулентность вновь выдернула меня из мыслей, и милая леди всё ещё смотрела на меня. Я случайно выглянула в окно ещё раз. Я была одинока. Я всё ещё одинока.
О, мой Бог, с этого момента я совсем одна.
По какой-то причине я выбрала этот момент, чтобы осознать, что абсолютно и полностью одинока. Слёзы покатились по щекам, и я вытирала их рукавом. Тогда милая леди предложила мне платок.
— Держи, дорогая, — она погладила меня по плечу. — Что бы ни происходило, я уверена, что всё будет в порядке. Не хочешь поговорить об этом?
Я не могла больше сдерживаться, и слова посыпались из меня:
— Мой папа погиб в автомобильной аварии, и я возвращаюсь домой, чтобы похоронить его. Он был моей единственной семьёй, и сейчас я совсем одна, — я всхлипнула, самые дикие безудержные слёзы, которые у меня когда-либо были, потекли по моим щекам, словно из открытого крана, который невозможно перекрыть.
— Ох, милая, мне так жаль слышать это, — она притянула меня и обняла, водя руками вверх и вниз по спине в попытке утешить. — Всё-всё, выпусти это наружу, — она даже попыталась покачать меня.
Я пыталась быть сильной, удерживая всё внутри до тех пор, пока была одна. Но я чувствовала, будто моё сердце разрывается и слёзы льются.
Я плакала на её плече минуту или больше, а затем села обратно.
— Мне так жаль. Я не хотела этого делать. Вы меня даже не знаете.
— Всё в порядке, дорогая. Действительно. Я рада, что могу быть здесь с тобой. Меня зовут мисс Софи. А тебя?
Шмыгнув носом, я сказала:
— Лили. Лили Грейсон.
— Ну, теперь мы знакомы. Откуда ты? — она похожа на бабушку. Она выглядела такой искренней, заботящейся о людях.
— Нэшвилл.
— Ну, мы практически соседи, дорогая. Вот, где мы живём, или, думаю, должна сказать, где я живу. Мой муж умер два года назад, — на мгновение она погрустнела, но затем вновь оживилась. — Скажу тебе, милая, я думаю, это судьба, что мы встретились в этом самолете. Ты веришь в судьбу, Лили?
— Мой папа верил, — я слабо улыбнулась, собираясь рассказать что-нибудь личное о себе, не зная даже, верила ли я в судьбу или нет, когда она прервала мои мысли.
— Кажется, твой папа знал, что к чему.
— Да, мэм, полагаю, так и было, — я решила просто оставить всё как есть.
— Где ты будешь жить?
— Дома. Я имею в виду дом, в котором выросла, некоторое время. На самом деле, он слишком велик всего для одного человека, но я пока не решила, что с ним делать.
У меня всё ещё есть куча дел, с которыми стоит разобраться, когда вернусь в город. Я оставила работу в Колорадо, когда мне позвонили. Ничто не имело значения. Подъём по карьерной лестнице внезапно показался таким несущественным, и всё, чего я хотела — вернуться домой и оказаться в том месте, где хранились мои самые теплые воспоминания, быть рядом с моим папой. Мне нужно было быть с ним, и я чувствовала, что, оставшись в Колорадо, не смогла бы. Я пошла прямо в офис к мистеру Левину и сказала, что мне нужно уйти. Он не понял, что я имела в виду навсегда. Когда говорила, я действительно не понимала, что имела в виду именно это. Чем дальше я отдалялась от офиса, тем больше осознавала, что не вернусь.
— Мой папа всегда надеялся, что я когда-нибудь вернусь. Я хочу исполнить его желание.
— Я дам тебе свой номер, дорогая, и хочу, чтобы ты позвонила мне, когда устроишься. Чувствую, что нам суждено было встретиться, Лили. Знаю, что у тебя нет семьи, так что, когда выяснишь всё насчёт похорон, позвони мне. Я бы хотела быть там. Ты сделаешь это?
