Только теперь он начал понимать в целом, всю картину, всю нашу задачу. Листаю ежегодник и ищу ему подходящее задание.
- Где их лингвисты, математики, инженеры, артисты, певцы, танцоры? Доценты с кандидатами ушли отсюда и забывают язык вместе с тем фактом, что они вообще родились кокорцами, либо обнищали в развалинах до последней степени. Образование на уровне восьми классов и, для особо одаренных, техникума. Они стали народом ремесленников, бандитов и чернорабочих. Что особенно хорошо - не мы убивали докторов наук, не мы травили аспирантов и учителей. Это делали бехаиты, чтобы бороться с нашим влиянием - кокорцам надо регулярно напоминать об этом. И все было бы хорошо и замечательно: прошла очередная большая смута, можно восстанавливать жизнь, но бехаизм - он не только у нас.
- Их снабдят собственной культурой?
- Да. Дети сейчас почти не знают северского, и чтобы стать образованным, им надо северизироваться. А как завезут не наши книги, обучат их в уламских университетах, словом, выведут из нашего культурного поля? Наша первейшая задача, как людей почти лишенных финансирования и полномочий, восстановление уровня образования в нужном нам направлении. Втягивание в культурное соревнование с Северией. Это все равно, как у садовников вырастить дерево заданной формы: никто не знает расположения каждого листика, до силуэт ясен заарнее. И ты, Асафий, - записываю очередное задание, - Будешь заниматься живописью.
- Всей? Я не потяну.
- Ишь, разогнался, всю живопись ему подавай. Нет, только одним маленьким, крошечным фрагментиком, - покачиваю пером, - Ты должен научить их возвышенной любви к женщине.
- ? - вздернутые брови, захлопывающаяся челюсть. Все что угодно, кроме этих слов ожидал он сейчас услышать.
- Вспомни художников, что превратили женский портрет в икону, а, вернее, икону сделали женским портретом. Ввели культуру преклонения перед красавицами, умения любить, не вожделея. Это несовместимо с харуатом. За полторы тысячи лет уламской культуры в стихах это сделала масса поэтов, но ведь с художниками там традиционно плохо. Ты явно не сможешь отучить кокорцев от привычки свистеть вслед очередной девушке - это скорее от недостатка культуры, чем от ее специфики, но попытайся научить детей восхищаться портретами, а не пририсовывать к ним рога.
Выстукиваю пальцами по обложке модный мотивчик.
- Да, есть еще одна важная линия - надо через любовь к людям привить им любовь к вещам. Не к варварскому обладанию престижной машиной или золотыми украшениями, но к созданию и сохранению предметов культуры. Я хочу, чтобы они начали хранить семейные портреты, а не учить наизусть родословные.
Асафий молчит. Сейчас в его голове строятся тысячи воздушных замков: викторины среди школьников, экскурсии по музеям, конкурсы на копирование лучших работ классиков. Он думает, какие надо будет дать советы местному телевидению, и насколько дипломатично он сможет это сделать. Асафий еще не знает, что у нас и денег-то почти никаких не водится, что во всех созидательных предприятиях энтузиазм, пробивная сила, неукротимая энергия, привлекательные идеи - это то немногое, что у нас есть. Мы до сих пор ютимся здесь бедными родственниками на птичьих правах и власти заставить кого-то делать созидать как мы хотим, у нас почти и нет. Кадры нам подбирают особисты, техникой ссужают военные. Финансисты делают вид, что платят зарплату.
И теперь настало время уйти из этого полного невидимых сквозняков кабинета, где каждую бумажку я готов предъявить прессе, в другое место полезное своей акустической изолированностью и хорошей защитой от "жучков". Там я расскажу ему, с кем он будет работать, чтобы устранить - убить или опозорить - конкурентов в исполнении своей миссии. Как должен будет выискать среди тысяч проявлений материальной культуры вредные для идеи образцы. Для этого, впрочем, тоже имеются очень мало ресурсов - нас так и не стало больше двухсот человек и чтобы творить добро и зло, приходиться одевать противоположные маски.
* * *
Переход в новое состояние уже не был таким случайным. Еще за две недели, в самую середину зимы, я начал получать намеки о нежелательности пребывания на нефтяном поле. Бензовозы стали заказывать все реже. Замначштаба, правда, уже другой человек, чем тот, что сидел в прокуренной комнате, стал требовать отчета о "мерах по маскировке объекта". Я почувствовал острую необходимость выхода в свет. Туллий и Вилор в этом конкретном вопросе со мной согласились.
