Между "крабом" и грузовиком, из которого только высыпали бойцы, собрался импровизированный военный совет. Ждать минюстовцев не хотели, разворачиваться и делать крюк было далеко, а разгонять митинг очередями или саперными лопатками - опасались, ведь в армии всегда не прав тот, кто первым потревожит начальство. Туллий, напитавшийся за последние дни духом поспешной утилизации, предложил облить толпу бензином и начать погромче рассуждать о вреде курения. Идея была соблазнительной, но на него посмотрели косо найдись в толпе курящая гражданка, либо обнаружься поблизости провокатор, все могло бы плохо кончиться. Комбат предложил разогнать митинг ремнями.
Потом влез со своей идеей и я.
- Это смешно, - отрубил комбат.
- Разница между комедией и трагедией - в страхе за жизнь героев. Сделаем так, что они испугаются - неповадно будет.
- Пойдет, - согласился капитан, наш сегодняшний попутчик, ведший трех "крабов", - Возьмем гуманитарку.
- Да, - передумал комбат, - Может сработать, перестанут высовываться.
- Только пусть солдаты, у кого есть, рукавицы оденут - с этими дамочками предохраняться надо, - подытожил я.
Через минуту мне пришлось - было очень неприятно чувствовать себя мишенью, но подобные действа требуют артистичности - протискиваться сквозь шеренгу, охранявшую голову колонны от митинга. Я дошел до середины десятиметровой "ничейной земли", чувствуя всю надежность строя наших штыков сзади и всю перспективу меткости кокорского снайпера спереди. На несколько секунд стал главным виновным во всех несчастьях человечества и услышал много плохого о своем будущем. Собрался, постарался обольстительно улыбнуться и, пытаясь перекричать толпу, начал.
- Вот эта банка с джемом - помощь от народа самой демократической страны в мире!! - поднял ее повыше, а другой рукой указал на самую громкую, растрепанную, с самыми сумасшедшими глазами женщину в первых рядах, - И вот ты сейчас ее сожрешь!!
Из-за шеренги донеслась команда и сквозь нее хлынул батальон. Бойцы не били, не отталкивали женщин, они их хватали и пытались запихнуть в рот содержимое этих маленьких, со стакан размером, баночек. Непонимание в сочетании с самой крошечной долей опасения за свою жизнь рождает страх, темный панический ужас, готовый пробиться сквозь самый ухарский задор и охватить любого. Поднявшийся визг превзошел всякое вероятие и задние ряды толпы мы просто не успели схватить - хоть и в ботинках, они бегали очень быстро. Те, на ком проводили процедуру кормления, отбивались так, будто их потчевали цианистым калием. На мою долю досталось несколько плевков и прокушенный манжет гимнастерки, хорошо руку успел отдернуть.
- Внимание! Запасы помощи ограничены, не допускайте ее нецелевого использования!! - пришлось кричать уже через пять минут и второй порции, а уж тем более добавки, хватило не всем.
- За свободу, за демократию! - завел какой-то боец, пытаясь протолкнуть сквозь разжатые зубы витаминизированную массу, и остальные тут же подхватили, - За суверенитет, за чистоту веры...
Когда процедура начала переходить в опасное для жизни издевательство, я, почти одновременно с комбатом, дал отбой. Скоро колонна прошла мимо обочины, на которой женщины, корчась, пытались избавиться от содержимого своих желудков. Наблюдая это зрелище, я очень хорошо понял, - страх усмиряет только тогда, когда не ведет к озлоблению, к едкой жажде мести, а порождает недвижимость мыслей, опасение сделать хуже своими собственными действиями. Но милость оказывает лишь тот, кто демонстрирует весь ужас своего гнева. Где найти середину?
- Знаешь, - нейтральным голосом, смотря куда-то вдаль, выговорил мне Туллий, - кто окажется крайним после всплытия этого дела?
- Знаю, что все здесь устроенное, было политкорректным, - в тон ему ответил я.
Чтобы раскрутить пленку, наверняка имевшуюся у кокорцев, надо было поссориться с производителем джема, а этого они делать не хотели, и в телезвезду я тогда не превратился. Другое дело, что в узких кругах обладателей военной формы я получил некоторую известность. Не в последнюю очередь благодаря шоферу фуры с джемом, надо же было ему валить на кого-то исчезновение груза.
