Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939 - страница 346

Отныне судьба мира стала «зависеть от настроения, темперамента и решения одного-единственного человека, поднявшегося из глубокой безвестности к грозным вершинам, с которых он способен ввергнуть большую часть человечества в неизмеримую катастрофу и бедствия». Летом 1939 года таким человеком стал Адольф Гитлер. Черчилль, конечно, предлагал фюреру «остановиться» и «подумать хорошенько, прежде чем ринуться в ужасную неизвестность»[2392]. Еще в феврале 1937 года, признавая «легкость развязывания современной войны»: «подписал приказ», «сделал восклицание», «нажал кнопку», — он указывал, что трудно предсказать окончание боевых действий, особенно тем, кто стоял у их истоков[2393]. В конце июня 1939 года, за два месяца до начала Армагеддона, он вновь вернулся к этой теме, предостерегая зазнавшегося правителя, решившего поглотить и разрушить весь мир. «Мир — слишком массивная вещь, чтобы его можно было уничтожить, — предупреждал он. — Необычный человек, находящийся на вершине власти, может произвести огромный взрыв <…>. Огромные куски и осколки, выброшенные взрывом, могут обрушиться на собственную голову этого человека и уничтожить его вместе со всеми теми, кто стоит рядом с ним, а мир пойдет дальше своим путем»[2394].

Еще меньше, чем дома, Черчилля слушали в Германии. Планы уже были составлены, документы подписаны, команды прошли от высших до низших эшелонов военной иерархии. Вермахт приготовился нанести удар, сила и сокрушающая мощь которого окажутся настолько велики, что разрушат каркас самого Рейха. Но тогда, в первый день осени 1939 года, об этом никто в Берлине не думал. Началась новая мировая война. Начался новый этап в жизни Черчилля. Англия не извинилась перед ним, но призвала его на защиту своей свободы и независимости, доверив ему вначале Военно-морское ведомство, затем — правительство. Наконец-то Черчилль — «Кассандра, которая стала Цезарем»[2395] — достиг своей цели. Наконец-то он смог проявить все свои способности. Жаль, что цена этого достижения оказалась слишком высока. Но в тот момент ему было не до этих рассуждений. Покинув Чартвелл, он направился в Лондон навстречу своей судьбе с ее титаническим трудом и бессмертной славой.