* * *
Находящийся в полицейской лаборатории инспектор Флинт начал проявлять признаки нетерпения.
— Побыстрее нельзя? — спросил он.
Начальник отделения судебной медицины отрицательно покачал головой.
— Все равно что искать иголку в стоге сена, — заметил он, многозначительно оглядев еще одну только что доставленную партию колбасы. — Пока никаких следов. Тут могут потребоваться недели.
— У меня нет столько времени, — сказал инспектор, — у него суд в понедельник.
— Только для взятия под стражу. Кроме того, у вас же его признание.
Но здесь у инспектора были свои сомнения. Он изучил признание и успел заметить несколько несообразностей, которые усталость, отвращение и всепоглощающее желание поскорее закончить чтение этого мерзкого документа, пока его не вырвало, помешали ему заметить раньше. Если рассмотреть получше, то Уилтовы каракули вместо подписи выглядели подозрительно по-детски. К тому же рядом он приписал четыре буквы — QNED, что, как догадывался прозорливый Флинт, означало Quod Non Erad Demonstrandum[16]. Более того, на его полицейский вкус там было слишком много про свиней, к тому же волосатых. Следовало также иметь в виду, что Уилт специально заказал на обед две порции свиного паштета производства именно этой фабрики. Можно было предположить здесь тягу к людоедству, что вполне вписывалось в общую картину, но все же это был явный перебор. На ум невольно приходило слово «провокация», а после истории с куклой Флинт был особо чувствителен к дурной славе. Он еще раз прочел признание, но к какому-нибудь определенному выводу не пришел. Одно было ясно. Уилт прекрасно осведомлен о том, как работает фабрика по производству мясной кулинарии. Свидетельство тому — куча сообщенных им деталей. С другой стороны, сомнения мистера Кидли насчет смесителя имели под собой веские основания. Флинт с опаской осмотрел жуткое сооружение и не смог поверить, что даже Уилт, этот маньяк-убийца, был способен… Флинт выбросил эту мысль из головы и решил еще немного поговорить с Уилтом. Он вернулся в комнату для допросов в омерзительном настроении и послал за Уилтом.
— Ну, как дела? — спросил Уилт. — Повезло вам с франкфуртерами? Конечно, вы еще можете попытаться найти что-нибудь в пудинге…
— Уилт, — спросил инспектор, — почему ты подписал свое признание детским почерком?
Уилт сел.
— Наконец-то вы это заметили, не так ли? Должен сказать, вы очень наблюдательны.
— Я задал тебе вопрос.
— Правильно. — сказал Уилт. — Давайте будем считать, что это вполне соответствовало обстоятельствам.
— Обстоятельствам?
— Я же кололся, кажется, так у вас говорят, чтобы иметь возможность поспать, поэтому вполне естественно…
— Ты что, хочешь сказать, что все выдумал?
— А что же еще, черт побери? Не думаете же вы, что я способен навязать Прингшеймов и Еву в виде свиного паштета ничего не подозревающей публике? Я хочу сказать, должен же быть предел вашей доверчивости?
* * *
Инспектор Флинт смотрел на него широко открытыми глазами.
— Бог мой, Уилт, если я выясню, что ты это все придумал…
— А что еще вы можете сделать? — перебил Уилт. — Вы уже обвинили меня в убийстве. Чего вы еще хотите? Вы приволокли меня сюда, унижали, орали на меня, сутками не давали мне спать и засыпали меня вопросами насчет собачьих консервов, объявили во всеуслышание, что я помогаю вам в расследовании убийства нескольких человек, заставив тем самым каждого гражданина этой страны поверить, что я зверски убил свою жену и этого проклятого биохимика…
— Заткнись, — заорал Флинт, — плевать мне на то, что ты думаешь. Меня волнует, что ты сделал и что ты сказал, что ты сделал. Ты вывернулся наизнанку, чтобы направить меня по ложному пути…
— Ничего такого я не делал, — сказал Уилт. — До вчерашнего дня я говорил вам только чистую правду, но вы не верили. Вчера я предложил вам, в абсурдной форме свиного паштета, ложь, которую вы так хотели услышать. Если вам нужна белиберда и, чтобы получить ее, вы используете такие незаконные методы, как лишение сна, не надо меня обвинять в том, что я выдал вам эту белиберду. Нечего приходить сюда и орать Если вы дурак, то это ваша проблема. Лучше бы разыскали мою жену.
