Религиозные взгляды Коллинза не менее туманны. Точнее всего ему подойдет определение «христианский гуманист», который принимает Христа как Спасителя, но ненавидит все формальные и внешние проявления религии. Особенный гнев вызывали у него евангелисты. Он не принадлежал ни к числу англикан, ни к нонконформистам, ни к католикам, ни к агностикам. В эпоху, когда отсутствие веры было более обычным явлением, чем сейчас предполагают, он не был и атеистом. Он редко посещал церковь, и истинную природу его веры трудно, если вообще возможно, определить. Вероятно, ему по душе пришлась идея антиномизма[13]: для него характерно счастливое приятие разнообразия мнений и многообразия церквей. Не исключено, что он, как и Карл II, верил, что Бог не накажет его за малые грехи удовольствия.
Наступил момент, когда его можно было считать и журналистом, и писателем, из-под его пера выходил целый поток рецензий и статей. Еще один рассказ, «Касса мистера Рея», был опубликован Ричардом Бентли в «Рождественской книге»; это была синтетическая сезонная комедия в диккенсовском стиле, она понравилась рецензентам, но не читателям.
Однако Коллинз, видимо, решил, что перерабатывает, и к концу года ему понадобилась помощь доктора, который категорически запретил ему «использовать мозг». Так что Уилки «на неделю для отдыха и восстановления» уехал в сельскую местность. Это стало началом жизни во власти слабого здоровья и медицинских предписаний.
Впрочем, слабое здоровье не помешало ему участвовать в роскошном праздновании в ноябре в связи со вступлением в коллегию адвокатов. Уже четыре года он не занимался этой деятельностью, но исправно посещал ужины в коллегии и платил членские взносы. Тем не менее он решил вознаградить себя тем, что сам назвал «вступительной вечеринкой». Он писал: «Что за вечер! Что за цыпленок! Что за песни! Я принял на грудь много кларета… и наутро явился миру захудалым адвокатом». Он никогда не практиковал эту профессию, но позднее называл себя адвокатом с пятнадцатью годами без посещения суда. Но юридические труды играли важную роль в большинстве его последующих сочинений. В восьми из его романов среди ключевых персонажей есть юристы. Они продвигают сюжет, уточняют детали, дают поразительно яркие описания обстоятельств и раскрывают мелодраматические перспективы завещаний или брачных договоров. «Я адвокат, — признается один из таких персонажей, — и моя работа — создавать много проблем из пустяков».
Даже во время театрального тура с комедией «Не так плохо, как кажется» в первые месяцы 1852 года Коллинз глубоко и энергично погружен в написание литературных сочинений. Он опубликовал несколько рассказов и подготовился к созданию нового романа. «Из жизни мистера Перуджино Поттса» — увлекательная история о жизни и честолюбивых замыслах художника, явно напоминающего и отца, и брата самого Уилки Коллинза. «Может, я ошибаюсь, — писал Поттс, — но полагаю, однажды напишут мою биографию как исторического живописца». Коллинз высмеивал эксперименты молодого художника в разных стилях, предпринятые в поисках успеха.
Он также написал три истории в оккультной или готической манере. В «Безумном Монктоне» он обращается к теме наследственного сумасшествия; результат показался Диккенсу слишком тревожащим и мрачным, чтобы опубликовать рассказ в его еженедельнике Household Words, так что сочинение увидело свет в журнале Fraser’s Magazine. «Ужасно странная кровать» вышла в диккенсовском Household Words, речь в этой истории идет об установленном в игровом притоне Парижа изобретении, несущем удушение и смерть тем, кто решится уснуть на нем. Тут явно чувствуется влияние Эдгара Аллана По, умершего тремя годами ранее; некоторые из коротких рассказов По были известны читателям наиболее сумрачных английских журналов. Экземпляр «бодлеровского издания» собрания сочинений По был в библиотеке Коллинза[14]. Хорошо известно, что Уилки всю жизнь любил разные страшилки. «Девять часов» — рассказ о фатализме и ясновидении, отражающий увлечение месмеризмом, гипнозом и спиритизмом в различных формах, характерное для XIX века. Коллинз и сам сочинил целую серию писем в
