— У «Розового дома» появились новые владельцы, — повторила Ребекка, увлеченно собирая невидимые пылинки со своей пышной юбки.
— Кто?
— Не из местных. На самом деле никто точно не знает…
— Почему никто не сообщил мне, что ранчо продано? Черт возьми! — Брюс вскочил и принялся в раздражении мерить шагами террасу, недовольный полнейшим бездействием своего адвоката.
Он мечтал об этой сделке вот уже три года. Он использовал любую возможность убедить Джеймса Рэндома, что тому ни к чему столь большое ранчо и что он только выиграет, если продаст его.
Джеймс лишь отшучивался в ответ. Но сочные пастбища и плантации отменного арахиса привлекали Брюса все сильнее. Они стали бы прекрасным дополнением к его собственным владениям, далеко не таким обширным, как у соседа, но любовно обрабатываемым уже не одним поколением семьи Макнот.
Хотя, что и говорить, утопающий в зелени розовый дом с белыми колоннами — этакая архитектурная клубника со взбитыми сливками — отличался редкостной красотой, а цветнику перед ним, любовно взлелеянному хозяином, мог позавидовать любой ботанический сад.
— Подожди, вот исполнится мне хотя бы лет сто, — усмехался Джеймс, глядя на расстроенного Брюса, — тогда и поговорим. Может, и ударим по рукам, если ты не передумаешь, малыш. Да и зачем мне твои деньги? Семьи у меня нет, оставить некому. Коровы да лошади — вот мои дети. Я знаю, они попали бы в хорошие руки: ты рос и мужал на моих глазах. Но не торопись.
— Потому что оно не продано, — ответила Ребекка внуку.
— Я тысячу раз говорил его поверенному, после того как Джеймс умер, что мне необходим «Розовый дом». Я, кажется, готов растерзать этого человека при встрече. — Брюс остановился и нахмурился.
Несмотря на все подтрунивания, сосед вроде бы намекал, что хочет, чтобы пастбища и плантации достались Макноту, но не говорил ничего определенного. А два месяца назад скоропостижно умер, собственноручно вправляя поврежденный сустав племенной кобыле, хотя у него второй день подряд побаливало сердце.
Брюс тут же сообщил его поверенному о своих намерениях, но ему и в голову не приходило, что могут возникнуть какие-то трудности. Он был уверен, что добьется своего, как только будет покончено с юридическими формальностями. В конце концов у него есть и деньги, и огромное желание работать, да и местные жители на его стороне. А что уж говорить о Ребекке Макнот, которая, несмотря на свои семьдесят пять лет, сохранила достаточно сил не только управлять собственным домом, но и позаботиться о соседнем ранчо. Более того, хотела этого.
Брюс был вне себя от ярости из-за того, что его планы рухнули в самую последнюю минуту. Он совсем не ждал подвоха с этой стороны и приехал сюда, мечтая хоть немного отдохнуть. Но, похоже, расслабиться ему не дадут.
Господи, как же я устал, мысленно простонал он.
— Так кто купил «Розовый дом»? — Брюс повернулся к бабушке, сложив руки на груди. На террасе стало совсем темно, и ему пришлось подойти ближе, чтобы увидеть ее лицо. — Надо думать, какой-нибудь спекулянт? В Техасе все знали, что мы с Джеймсом почти договорились, и не стали бы перебегать мне дорогу. Этот чужак, кем бы он ни был…
— Ты не слушаешь, что я тебе говорю, Брюс.
— Почему же, слушаю. Только и делаю, что слушаю с тех пор, как ты ошарашила меня новостями!
— Ранчо не продано, — настойчиво повторила Ребекка.
— Нет? Но ты только что сказала… — Брюс облегченно вздохнул: похоже, он просто неправильно истолковал слова бабушки и тут же насочинял Бог знает что. Все-таки он действительно подустал: нервы никуда не годятся. — Ну, если кто-то и проявляет интерес, ничего страшного, отобьемся от любых конкурентов. А я уж было подумал, что на ранчо кто-то поселился.
Он пожал плечами и сунул руки в карманы, так что легкие светлые брюки чуть спустились на бедра, приоткрыв великолепный рельеф мышц живота.
— Джеймс оставил «Розовый дом» в наследство. — Ребекка решила, что пора сказать внуку горькую правду, а не оттягивать неприятный миг.
— Что… что он сделал?
— Оставил «Розовый дом» в наследство. Все были поражены этим не меньше тебя.
— Но у него же никого не было!
