Граф подождал минут десять, прежде чем отправился вслед за Джулией. Шел он медленно. Если она собиралась искупаться, он даст ей свободу насладиться купанием – по крайней мере, на некоторое время. Но когда он приблизился к озеру, оно было пустым и сверкало в лучах восходящего солнца. Не было никого и на берегу. Джулия ушла куда-то в другое место. Он ее потерял.
Придется, видно, ждать окончания завтрака, разочарованно подумал Дэниел. Он присел на берегу озера, но вдруг вскочил и зашагал обратно к дому. Может быть, ему прокатиться верхом? Время пройдет быстрее, и он зарядится энергией. Он и сам не мог понять, что заставило его взглянуть вверх, когда он проходил мимо старого дуба. Может быть, лирическое воспоминание о случившемся здесь два дня назад?
Она лежала, вытянувшись, на ветке, которую занимал тогда он, лицом вверх с заложенными за голову руками. Он был уверен, что она его не заметила.
– Джулия, – ласково позвал он, приблизившись к стволу дерева.
Она не шевельнулась.
– Уходи, Дэниел. Пожалуйста, уходи.
Она была на его дереве, на его ветке.
– Мне залезть наверх или ты спустишься сама? Нам нужно поговорить.
Несколько мгновений Дэниел думал, что она ему не ответит. Но вот Джулия села и начала спускаться, ни разу не взглянув на него. Она выглядела слабой и подавленной, что было ей вовсе не свойственно. У него защемило сердце. Он не протянул руки, когда она достигла нижней ветки. И она спрыгнула на землю без его помощи.
– Ну что ж, – произнесла Джулия, когда оказалась лицом к лицу с графом. Она не смотрела на него и не пыталась отступить назад. – Давай, Дэниел. Это было скандально неприлично с моей стороны. Благодарю тебя за то, что ты сохранил присутствие духа. Камилла и Малькольм знали, куда мы отправились. Видишь, я пришла с повинной.
– Я знаю, что случилось, – спокойно произнес он. – Фредди мне рассказал.
– Правда? – Он видел, как она сглотнула. – Это ты поставил ему синяк?
– Да.
– Итак, ты даже не можешь слишком меня ругать. Разве только за то, что я была настолько глупа, что поверила, будто Лес и Стелла ждут нас в деревне. Но ты, Дэниел, все еще можешь сказать; «Я ведь предупреждал тебя об этом». Ты был абсолютно прав насчет Фредди. Давай скажи это. Я уверена, ты очень хочешь это сказать.
– Джулия, – мягко проговорил граф и погладил ее по щеке.
Джулия резко дернула головой:
– Не трогай меня. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты это делал.
– Ты решила сообщить мистеру Прадхолму, что не собираешься выходить замуж ни за одного из нас? Именно для этого ты пригласила его сюда?
– Да.
– Почему?
– Потому что я устала от всей этой истории, – поморщилась она, наконец взглянув на него. Ее глаза были несчастными, а голос страстным. – Мне это ненавистно, Дэниел! Это отвратительно. Я хотела скорбеть по дедушке. Я хотела, чтобы все были вместе, как всегда летом. Мне так хотелось, чтобы это повторилось еще раз. Но я не хотела всего остального. Это ужасное происшествие с Фредди не случилось бы, если бы не глупое завещание дедушки. И теперь я навеки потеряла его. А ведь я его любила.
– Мой дядя хотел, чтобы тебе было лучше. Он любил тебя, Джулия. Он был бы очень огорчен, если бы смог увидеть, какой несчастной сделало тебя его завещание.
– Я знаю, что он любил меня. Не надо говорить мне об этом. Но он не понимал женщин, Дэниел. Это свойственно многим мужчинам. Нам недостаточно брака ради безопасности и положения, во всяком случае мне. Должна быть любовь. Я не могу выйти замуж за человека, которого не люблю или который не любит меня. Поэтому я никогда не выйду замуж. Мужчины не знают, что такое любовь.
– О нет, мы знаем. Возможно, мы не узнаем ее так быстро и склонны дольше колебаться, чем женщины, когда пытаемся ее обрести. Но мы знаем, что такое любовь, она – желанная составляющая брака и для нас тоже.
– Я не хочу говорить о любви или браке. Я собираюсь на север Англии, возможно даже завтра, И я устроюсь гувернанткой или компаньонкой к какой-нибудь леди. Для меня больше не имеет значения, что испытывают женщины или мужчины и что каждый из них хочет от брака. Это больше меня не интересует. И я буду признательна тебе, Дэниел, если ты сейчас оставишь меня одну, потому что мне ужасно хочется поплакать, и я навсегда возненавижу себя, если буду плакать у тебя на глазах.
