– Ох, Дэниэл, ты даже представить себе не можешь, что ты со мной делаешь!
– Говори, говори об этом, Ния, – прошептал ей в ухо Стрэйхен, поглощенный процессом ласк в не меньшей, чем Ния, степени.
– Ты разжег во мне огонь, – простонала она. – И он все больше и больше захватывает меня, он разливается по всему телу и уходит вглубь, я не в силах загасить это пламя.
– Это хорошо, детка, – пробормотал Стрэйхен, проверяя ладонями ее груди на упругость и чувствуя, как они трепещут даже сквозь одежду. Женщина вскрикнула и снова приоткрыла рот, требуя новых поцелуев – сколько бы Дэниэл ее ни целовал, ей все время было мало.
Да, что и говорить, мистер Дэниэл Стрэйхен перестал быть занозой в одном ее весьма чувствительном месте. Вместо этого он превратился для нее в близкого человека, а его физическое совершенство сделалось вечным источником ее восторгов, от которых она бы теперь не отказалась ни за что на свете.
Ее руки безостановочно двигались, исследуя монолит его плеч, и сама она выгибалась дугой под его ласками. Теперь ей хотелось знать о нем все – до самой последней мелочи, – и в особенности – интимную сторону его жизни. Тот факт, что он когда-то был звездой баскетбола, был важен для нее только потому, что он мастерски умел доставлять удовольствие ее телу. В этом ему не было равных, и это выгодно отличало его от других мужчин, которые звездами баскетбола не были. Он отлично понимал ее желания и знал, где нужно ущипнуть, где погладить, а где посильнее нажать. В его ласках присутствовал некий ритм, который вполне согласовывался с тем внутренним ритмом, который всегда жил в теле Нии. Наконец Дэниэл заставил ее соскользнуть вниз. Теперь она лежала на диване, и его руки и губы получили еще большую, чем прежде, свободу. Дэниэл ласкал ее тело с удвоенной силой. Она только коротко вздохнула, когда, зацепив пальцем резинку ее свитера, он потащил его вверх, минуя солнечное сплетение и заострившиеся кончики смотревших в потолок грудей.
Потом не меньше минуты он смотрел на то, что открылось его затуманившемуся от страсти взору. Вид ее белоснежных грудей, прикрытых лишь крошечным кружевным бюстгальтером, заставил все его крупное тело содрогнуться от возбуждения.
– Какая ты красивая, – шепотом произнес он, прикасаясь пальцем к ее напряженному до боли соску. Это прикосновение было как ожог, и она прикусила губу, чтобы не вскрикнуть.
– Дэниэл… – Она потянулась к нему, стараясь пригнуть его голову, чтобы снова ощутить его поцелуи. Но он пребывал в нетерпении, и после короткого, но крепкого поцелуя губы его скользнули по ее нежной коже вниз, чтобы на вкус оценить теплую, душистую плоть ее груди. – Мммммм… Дэниэл… – вскрикнула Ния, изогнувшись. Потом резкими движениями помогла ему стянуть с себя кружевные чашки бюстгальтера. Когда с этим было покончено, он вобрал в себя ее напряженный сосок и розовую юбочку, которая его окружала. В полном молчании он умело работал губами и языком, раздувая бушевавший в ней огонь желания до ослепительной белизны пламени в самом центре горнила. Так что когда его рука, покоившаяся на ее колене, вдруг поползла вверх по бедру, а потом коварно скользнула в промежность, общее возгорание стало казаться неизбежным.
Неожиданно они достигли высшего уровня – конечной цели всякой игры страстей. Ния со всей очевидностью поняла, что хочет заняться со Стрэйхеном любовью. Неожиданно ей стало на все наплевать: на его и на ее работу, на его и на свое прошлое – даже на то, что такого рода мысли, учитывая ее незаконченное задание для журнала, многие могли бы посчитать некорректными. Абсолютно все отошло на второй план, и теперь ею всецело владело одно: страстное желание полной близости с Дэниэлом. Ничто другое не в силах было бы ослабить тупой боли от выросшего до небывалых размеров напряжения.
Осознание того, что должно было неминуемо последовать, завладело всем существом Дэниэла почти тогда же, когда и Нией. Когда он поднял голову, чтобы встретиться вопрошающим взглядом с ее широко раскрытыми глазами, рука Нии, запутавшаяся пальцами в его волосах, соскользнула ему на плечо, потом ниже по руке. «Его сильные руки, – подумала Ния, – с легкостью могли бы поддерживать его тело на весу… если бы мы последовали естественному течению страсти».
