Милейшая Алехандра, прежде лечившая зубы руководству компартии и рядовым пролетариям, во время первого же визита к ней заявила о своём категорическом неприятии «боливарианского режима» и желании ещё активнее бороться с ним. Мои наивные попытки сказать что-то в пользу «режима», хотя бы его очевидных стремлений решить неотложные социальные проблемы, были восприняты Алехандрой как недопустимая ересь. «Как ты не понимаешь, что всё это демагогия и самореклама!» — с гневом воскликнула она.
Венесуэльский директор бюро АПН Аугусто, который когда-то распространял советские информационно-пропагандистские материалы и был награждён орденом «Знак Почёта» за многолетнюю работу на этом поприще, тоже сменил ориентиры и возглавил международный отдел в газете «Расон» («La Razön»). Теперь он разоблачает «порочный курс» Чавеса на сближение с Кубой, Китаем и Россией и критикует «популистские режимы», используя «вспомогательные бюллетени» из атташата по печати посольства США. Я себе и представить не мог в 1980-е годы, что camarada Augusto, рекомендованный на работу в АПН компартией, претерпит подобную трансформацию.
Безоговорочную непримиримость к Чавесу проявляли практически все венесуэльцы из лагеря оппозиции. Резкость их оценок словно побуждала продемонстрировать собственную позицию: а ты — на чьей стороне? Что скажешь об этом «чокнутом», этой «горилле», этом «солдафоне»? На первых порах подобные вопросы шокировали, ставили в тупик. Отвечать приходилось уклончиво: только что приехал, не разобрался в ситуации, боюсь ошибиться.
Как правило, собеседник не откладывая дела в долгий ящик пытался «открыть глаза» наивному иностранцу на подлинную сущность Чавеса, его далеко идущие планы по превращению страны в коммунистический сателлит Кубы, оплот арабских террористов и наркокартелей. Дескать, поэтому Чавес и спешит вооружиться до зубов, чтобы никто на континенте не мог помешать ему в установлении контроля над Латинской Америкой. Много таких «просветительских» лекций пришлось мне выслушать с непроницаемым выражением лица. Стоит ли что-то доказывать, когда твои аргументы заведомо не хотят воспринимать?
Не меньшая политическая осторожность требовалась и в общении с чавистами любого служебного веса и влияния. Повышенную бдительность надо было проявлять к используемой лексике. К примеру, для сторонников Уго Чавеса употребление слова «режим» для обозначения боливарианского правительства однозначно свидетельствует о «контрреволюционности» того, кто его произнёс. И это понятно: лидеры оппозиции с подчёркнутым остервенением произносят слово r-r-r-e-gimen, а оппозиционные СМИ круглосуточно вбивают в подсознание венесуэльцев, что идеологией «р-р-режима» является «кастро-коммунизм», а его конечной целью — «кровавая тирания».
Свобода слова и все другие свободы гарантированы Боливарианской конституцией. Оппозиция пользуется этим на всю катушку. Каких только «сильных» выражений не звучало (и не звучит до сих пор) из её рядов в адрес «р-р-режима» и его лидера, и всё это без каких-либо последствий.
«Досье» на Чавеса я стал собирать с первых дней пребывания в Венесуэле. Архив быстро пополнялся. Чавес — многоречив, мобилен и динамичен. Его безразмерная повестка дня насыщена встречами, поездками, совещаниями, торжественными церемониями по разному поводу. Он вездесущ в Венесуэле и в неменьшей степени — на международной арене. Нельзя не согласиться с бразильским президентом Инасио Лулой да Силва, который сказал, что ему и другим латиноамериканским руководителям трудно угнаться за Чавесом, ведь «он в политике — как гонщик «Формулы-1»».
В Венесуэле объективный взгляд на Чавеса и происходящие в стране процессы — по большому счёту — редкость. Истину приходится искать, сопоставляя контрастные «чёрные — белые» точки зрения. На этом, кстати, построена информационная концепция самого полемичного еженедельника Венесуэлы «Расон», в котором сталкиваются позиции тех, кто «за» революцию Чавеса, и тех, кто «против». Две ведущие национальные газеты «Насьональ» («El Nacional») и «Универсаль» («El Universal») находятся в оппозиционном лагере. Некогда «розовая» «Насьональ», основанная писателем и публицистом Мигелем Отеро Сильвой, который был близок к венесуэльским коммунистам, заметно поправела усилиями его сына и сейчас почти не отличается от консервативной «Универсаль».
