Татьяна прислушалась – Пэм рассказывала о своей поездке в тур вместе с одной известной группой.
– Короче, заходим мы с Петечкой в номер, а там Макс с какой-то чувихой кофе пьёт. Сигарету так интеллигентно двумя пальчиками держит и вещает что-то сугубо интеллектуальное и завёрнутое на всю башку. А тёлка сидит, выкатив шары по восемь копеек, и внимает.
Серьёзно так внимает, не дыша. А Макса несёт на полную. Ну, всё, – думаю, – сегодня тема ебли будет стопудово раскрыта. Причём, полностью. Без запятых.
– Да, Макс – известный спец по возвышенной ебле, – поддакнул
Чиллаут. – Он этих лохушек-интеллектуалок пачками на конец сажает. А сначала – чашечка с кофе, сигаретка двумя пальчиками и лапша о мистических вибрациях и о непознанном в музыке… Синапсы-хуяпсы…
– Так вот, – продолжала Пэм, – сидят они, воркуют себе тихонько.
А Петечка остановился у Макса за спиной, слушает, прикрыв глаза, и улыбается. Иногда от удовольствия даже рукой дирижирует. Чувиха пошевелилась, ногу на ногу положила. Тут Петечка подскакивает к ней, схватил её за шиворот, тряхнул… Да как заорёт ей прямо в рожу:
"Слушай, блядь, что гуру говорит!" Девица просто сигаретой подавилась от неожиданности.
Вся компания дружно захохотала. Экзальтированных девиц, посвятивших себя самопознанию, здесь, видимо, не любили. Чиллаут от удовольствия тряс головой и стучал стаканом по столу – наверное, в знак солидарности с действиями неизвестного Татьяне Петечки. Пепел улыбался и посматривал на Татьяну. Вася толкал в бок Шурика, стремясь привлечь его внимание к интересному разговору. Но тот отмахивался и рисовал Челе на краешке афиши какую-то электронную схему.
– Тут Макс эдак с достоинством поднимается из-за стола и пытается увести тёлку от греха подальше.
– Ясен пень, – засмеялся Пепел, – при таких раскладах тема ебли может и не раскрыться. А Макс осечек не любит – он же как кролик.
Чувихи – это его всё.
Пэм кивнула головой, затянулась сигаретой и продолжила:
– Тянет её за руку – пойдём, мол, от этого пьяного придурка подальше. И тут Петечка проворачивает просто опупенный номер. Он подскакивает к двери, запирает её на ключ, ключ вынимает из замка, глотает и запивает водкой. Всё, – говорит, – пиздец, – говорит, – будем, – говорит, – сидеть здесь, слушать нашего гуру Максика и пиздеть о непознанном в музыке, об аурах музыкантов, о блядских потусторонних вибрациях и прочей хренотени. И будет у нас, друзья мои, дофигища времени. А каждый раз, когда я буду ходить по-большому в сортир, вы будете стоять под дверью и прислушиваться – не звякнет ли ключик в унитазе. Мы там просто все припухли. А он смотрит на нас и ржёт как конь.
От хохота задрожали стаканы на столе, испуганно плеснулась водка в бутылках, а Шурик с Челей на секунду оторвались от темы гитарных процессоров. Татьяна тоже смеялась – ей было весело и легко.
Скопившееся за день напряжение ушло, осталось давно забытое чувство свободы с приятной ноткой легкомыслия.
Они сбежали, когда компания решала, кому идти в "Нон-стоп" за добавкой.
– Если мы пошлём Шурика – то он принесёт полную авоську палёной водки и пачку крекера, – авторитетно вещал Челя.
– Ни хера, пусть лучше Вася сходит, – запротестовала Пэм.
– Сокровище моё, если пойдёт Вася – он приволочёт одну бутылку самой дорогой водки, которую только сможет найти в этом районе в это время, и баночку маринованных устриц.
– А давайте пошлём их обоих, – предложил Чиллаут.
– Нельзя, – замахал руками Челя, – они подерутся.
– Лёша, а почему других не посылают? – шёпотом спросила Татьяна.
– Ну, если пошлют Чиллаута – то его обязательно менты загребут.
Такое у него цыганское счастье, – пояснил Пепел. – Это просто мистика какая-то. Мы его уже пару лет никуда не посылаем. А Челя – звукорежиссёр, он не имеет права оставлять нас одних в студии. Пэм – барышня, негоже её слать ночью за водкой. Вот и остаются Шурик с Васей.
– А мы?
– А мы не в счёт, солнышко, потому что мы уже убегаем. Все это чувствуют, и поэтому никто о нас и не заикается. Давай исчезнем потихоньку, покуда они заняты обсуждением.
Пепел взял Татьяну за руку, и они незаметно выскользнули за дверь. Сбежали вниз по ступенькам, выскочили из парадного. Татьяна тихонько засмеялась, подставив лицо тёплым дождевым капелькам. Такси удалось поймать почти сразу. Она впрыгнула на заднее сиденье и крепко прижалась к Пеплу. Он улыбнулся и обнял её за плечи, вдохнув еле уловимый аромат её волос. И назвал водителю свой адрес.
