Рено положили в углу, на охапку сена. Он не подавал признаков жизни. Можно было подумать, что он уже мертв. Только биение пульса указывало на то, что Рено ещё жив. Доктор прикрепил зажженный факел к стене и поставил рядом с узником миску с водой и положил кусочек хлеба.
- Будем гуманны, - прошептал он при этом.
В тот день, когда Рено пытали, Арман-Луи нашел на столе только краюшку хлеба, твердую, как камень, и кувшин с водой.
Матеус решил восстановить равенство между узниками. Арман-Луи был препровожден в Красную комнату. Так назывался в Рабеннесте погреб, находившийся под башней. Стены его были сложены из гранита красного цвета. В углу тоже было несколько охапок сена. На стене в ряд были вбиты крюки. На один из них прикрепили факел, на пол положили хлеб и поставили кувшин с водой. Один из слуг, вошедших вместе с Матеусом, принес пакет с веревками и несколько железных ядер.
- Граф! Я намерен поговорить с вами! - произнес Матеус.
Нужно сказать, что в этот момент во всей Германии не было человека, счастливее, чем Матеус. У него была прекрасная должность, хорошее питание и полные подвалы. На столе у него всегда было свежее пиво, многочисленные слуги прислуживали ему, в карманах было полно золота, часовые на башнях надежно охраняли замок. К тому же у него было покровительство одного из самых важных сеньоров. И, чтобы окончательно быть довольным всем, ему оставалось убедить двух дворян, которых он ненавидел от всей души, подписать бумагу. Конечно, он не променял бы прелести этой жизни на что-либо другое, сколь угодно блестящее. В мыслях н сравнивал свое настоящее положение с тем, которое у него было, когда он жил в предместьях Малина, в компании дона Гаспара д`Альбасета. Там они пробовали изысканные блюда и вина, предложенные великодушной и щедрой рукой. Теперь он сам был хозяином и единственным советчиком был его собственный каприз...
11.
Помощь судьбы
Вы, конечно, помните, что мы оставили Магнуса и Каркефу в тот момент, когда на своем пути они повстречали человека с поломанной ногой.
У ворот следующего города, где они остановились после долгого перехода, не было заметно ни всадников, ни солдат, ни пленных.
- Вот уже четыре дня, - поведал им буржуа, повстречавшийся на пути, как никто не проходил здесь. В двух милях к северу отсюда находится шведский полк, на юге - хорватский полк. Думаю, что не каждый осмелится путешествовать по этим дорогам.
- Негодяй ввел нас в заблуждение! - воскликнул Каркефу, имея ввиду раненого.
- Помнится, он был здорово перепуган! - возразил Магнус. - Наверное, те, которых мы преследуем, изменили направление.
Грустные, солдаты вернулись на прежнее место. Все следы стерлись. Они шли наугад по чужой стране, по вражеским дорогам, где тысячи опасностей подстерегали их на каждом шагу. Сколько мародеров было в этих местах! Сколько партизан в поисках оружия и хорошей пищи бродили в округе? Но никакие трудности не могли остановить Магнуса и Каркефу в их решимости.
Никакая случайность не могла помешать им направить все свои цели для достижения цели. Они прочесывали каждый хутор, каждую деревню, каждый город. Но отряд Матеуса, казалось, не оставил никаких следов. Он проследовал незаметно, как птица в небе. Это неведение поколебало уверенность Магнуса. Теперь он не мог произносить имя Матеуса, не побледнев. Никогда ещё подобная ненависть не переполняла его сердце.
Однажды вечером, перекусывая в спешке холодным мясом и хлебом, Магнус заметил у входа в таверну какого-то солдата, внимательно наблюдавшего за ним.
Старый воин, использующий любую возможность побеседовать с человеком, направился к нему. Солдат встал. Магнус обратился к нему:
- Случайно, друг мой, не были ли вы на постоялом дворе отца Инносента в прошлом месяце и не встречались ли вы с двумя дворянами?
- Да, конечно, я их знал, как хороших солдат и мне поручили связать их. Я сочувствовал им, но не мог этого показать.
- О! Вы были вместе с Матеусом Орископпом! - вскричал Магнус и его рука потянулась к Болтунье.
- О! Прошу вас, не сердитесь! Я должен вам сказать, что эти отважные воины покорили меня своей смелостью. Что касается Матеуса, то это настоящий бандит, и я к нему всегда питал отвращение... Среди шестнадцати талеров, которые он мне дал, десять оказались фальшивыми!
