Там, на юге, в джунглях засели твари, не сказать, что прямо последние твари на Земле, но, возможно, последний их сильный оплот. Даже разгром и уничтожение Сверхмозга не привели к полному истреблению тварей здесь и дальше к югу, слишком уж сильно они окопались вокруг. Да и сама операция сопровождалась крупными потерями, вызванными как раз спешкой, желанием добить Сверхмозга быстрее, пока тот не улизнул еще куда-то, как это вроде бы уже случалось.
Но при этом рядовым было плевать на эти желания и нетерпение Романа, возможно, им хотелось чего-то как раз противоположного. Чтобы тварей удавили окончательно, но без них. Постоять рядом, то есть находиться в расположении части, находящейся рядом с районом тварей. Снабжение чуть лучше, но без реальной опасности? Роман чуть встряхнул головой, понимая, что для ответов на эти вопросы ему надо вначале узнать рядовых. Что ими движет, чего они хотят, как дошли до жизни такой и уже оттуда сподвигать их к другим целям, совпадающим с целями самого Романа.
10 июня 2409 года
Майор Дуканти смотрел одобрительно снизу вверх, тем самым неожиданно напомнив Роману все того же Льва. Как известно, прославленный генерал Лев Слуцкий, дважды спаситель Федерации, был не слишком высокого роста, что не мешало ему бить тварей так, словно он головой упирался в небеса, как былинный великан.
— Садись, Роман, садись, — пригласил майор, — выпей чаю — заслужил.
Роман сел и взял кружку с чаем, не зная, что и сказать. Контакт он, можно сказать, наладил, как с взводом, так и с другими взводными, и ротным, лейтенантом Скарбергсоном. Налаживание контакта не означало автоматического успеха во всем, поэтому внутри Роман считал, что не заслужил. В патрулирование и на боевое дежурство ставили только раз и там Роман ухитрился несколько раз ошибиться, по мелочи, но все же ошибиться. В боевой обстановке все это могло стоить жизни ему, взводу, остальным боевым товарищам и, собственно, Роман, думал, что за этим его и вызвали к майору. Дескать, цель заявил высокую, но не допрыгнул, иди, служи, как все.
— Ты же наверняка задавался вопросом, зачем я держу этот взвод лентяев?
— Так… да, тов… Эццио.
Называть майора по имени было очень неудобно, но если начальство приказывает называть его так, тут уж не поспоришь. Также позавчера Роман поймал себя на «болезни новичков», то есть заметил, что избегает майора, да и ротного лейтенанта Скарбергсона тоже. Когда они разбирали подобное в училище, Роману казалось, что так поступают только идиоты — ну вот же оно, боевое начальство, чего его бояться? Ан нет и еще одно ложное представление разлетелось вдребезги.
— И как, нашел ответ? Ну-ну, не стесняйся, говори свободно, представь, что ты снова в училище и сдаешь экзамен, только за неправильный ответ тебе ничего не будет. Кроме моего разочарования, пожалуй.
— Честно говоря, нет, не нашел. Распределить их равномерно в полку и перевоспитать было бы куда эффективней. Взвод не представлял бы собой слабое звено, не требовалось бы отдельно оглядываться на него и учитывать, а также переводить туда людей. Он не решает никаких боевых задач, более того, представляет собой по сути уязвимость в общей структуре. Глядя на то, как все устроено в части, я не верю, что вы намеренно создали такую слабость.
Расположение части не защищали огромные, могучие стены, не высились непробиваемые бункеры и не тянулись многометровые рвы. Оборона на первый взгляд выглядела хаотичной, дырявой и разбросанной, словно вначале построили здания для части, а затем уже только начали торопливо латать дыры в обороне, но так и не доделали, бросили на середине.
— Тем не менее, я создал ее намеренно, — ответил майор удовлетворенно и тоже отпил чая.
Странный это был чай, травянисто-бледный, со слегка горьковатым привкусом. Никакой особой бодрости он не придавал, так что Роман списал все на пристрастия самого майора. Но вопрос, конечно, был не в чае, а в утверждении Дуканти, что он намеренно создал слабость. Зачем? Все, что Роман наблюдал до этого, говорило как раз об обратном.
Наиболее легкие места для проникновения внутрь заводили в тупики и в ловушки, на легко простреливаемые открытые места. Расположение каждого батальона и рот внутри батальонов, представляло собой отдельный очаг обороны, который легко можно было превратить в относительно хорошо укрепленный пункт. Который позволял не только держать оборону, но и простреливать позиции соседей, если потребуется, то есть читай, в условиях захвата их тварями.
