— Ему угрожает серьезная опасность, Кунгас, и я ничего не могу сделать, чтобы помочь ему. Малва направляют войска в леса, поскольку наконец поняли, что больше не могут отмахиваться от мятежников, как от обычной шайки разбойников.
Кунгас пожал плечами.
— И что? Парень умрет с оружием в руке, борясь с асурами, которые опустошают его родину. Это в худшем случае. Ты думаешь, это разорвет сердце Дададжи? Ты на самом деле его не понимаешь, Ирина. Под внешностью мягкого ученого скрывается человек Великой Страны. Он проведет погребальные обряды, будет плакать — в то время, как его сердце поет от радости.
Ирина уставилась на него. Вначале скептически. Затем кивнула и положилась на его мнение (а ей нравилось полагаться на его мнение.)
— Это не все, — добавила она. — И это больше, чем новость. — Она сделала глубокий вдох. — Мои шпионы также нашли его жену. Она — рабыня в кухне господина благородного происхождения, прямо в Каушамби. Следуя моим указаниям, они решили, что ее можно выкрасть. В столице малва господа благородного происхождения не очень сурово охраняют свои особняки, — она фыркнула и усмехнулась.
Глаза Кунгаса округлились. У другого человека они фактически вылезли бы из орбит. Ирина рассмеялась.
— О, да. Она здесь, Кунгас. В Сурате. — Гречанка кивнула на дверь. — На самом деле в этом доме. Мой человек держит ее внизу, в гостиной.
Теперь даже легендарный самоконтроль Кунгаса ломался.
— Здесь? — Он глубоко вздохнул, уставился на дверь и приподнялся, словно готовясь сорваться с места. — Мы должны немедленно отвести ее к Дададжи! Он будет так…
— Прекрати!
Кунгас пошатнулся и остановился. Мгновение он хмурился, глядя на Ирину в непонимании. Затем, когда пришло понимание, выражение его лица изменилось. Или он, по крайней мере, решил, что все понял.
— Ее изуродовали, — заявил он. — Возможно, обесчестили. Ты боишься, что Дададжи…
Ирина издала удивленный смешок.
— Нет. Нет. — Она успокаивающе улыбнулась. — С ней все в порядке, Кунгас, по отчету моего агента. Конечно, она очень устала. Он сказал, что она заснула через несколько секунд после того, как оказалась на диване. Путешествие было долгим и утомительным, а жизнь раба — сплошная тяжелая работа. Но она в порядке. Что касается другого…
Ирина помахала рукой, словно успокаивая беспокойного ребенка.
— Мой шпион говорит, что ее никто не насиловал, даже ее хозяин. Знаешь ли, она — не молоденькая девушка. Она одного возраста с Дададжи.
Ирина отвернулась, ее челюсти сжались.
— Когда после покорения Андхры появилось столько молодых рабынь, которых можно насиловать, пожилых просто бьют, пока они не станут покорными. — Ее следующие слова были холодными, наполненными горечью столетий. Греческих женщин тоже насиловали, достаточно часто. И они слушали греческих мужчин и греческих поэтов, которые хвастались троянскими женщинами. — Даже Дададжи не станет считать это осквернением.
— Тогда почему бы сразу не позвать Дададжи? — резко спросил Кунгас.
Ирина сделала глубокий вдох и покачала головой.
— Как такой умный человек может быть таким глупым? — Кунгасу потребовалась секунда, может две, чтобы наконец понять причину ее беспокойства.
— А… — он мгновение смотрел в окно. — Понятно.
Кунгас посмотрел вниз на свои руки и широко развел пальцы.
— Сегодня вечером императрица созывает совет. Она говорит, что окончательно решит, какое брачное предложение принять.
Пальцы сложились в кулаки. Кунгас посмотрел вверх на Ирину.
— Тогда ты впервые объявишь свое мнение. И ты не хочешь, чтобы Дададжи воздержался от отстаивания своего, потому что считает себя твоим должником.
Она кивнула. Кунгас усмехнулся.
— Я никогда не мог представить, что у лучшей римской шпионки такой суровый кодекс чести.
Ирина саркастически посмотрела на него.
— Не хочу лишать тебя иллюзий, Кунгас. Я делаю это не из чести, а из простой… — она замолчала. Когда заговорила снова, то едкий сарказм ушел из ее голоса. — В некоторой степени да. В некоторой. — Она вздохнула. — Дададжи трудно манипулировать даже мне. Это все равно, что интриговать против святого.
Ирина подняла руку и вытерла лицо. Вернулась начальница шпионской сети.
