«Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение, – писал он. – Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия и выдержки командиров всех степеней. Необходимо не поддаваться панике, а принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова и Потапова (21-я и 5-я армии. – Авт.) прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываться назад. Необходимо выполнять указания товарища Сталина, данные вам 11 сентября»[111].
М.П. Кирпонос на недовольство вышестоящего начальника отреагировал соответствующим образом. Он попросил разрешения перевести свой командный пункт из Прилук в Киев, где собирался «организовать боевые действия в условиях окружения, опираясь на оборону в районе Киева». Но Шапошников не одобрил эту браваду и разрешил только перенести командный пункт фронта ближе к войскам. При этом считалось, что ввиду того, что в Киеве и прилегающих к нему районах находится огромное количество боеприпасов, ГСМ и продфуража, то, следовательно, войска киевского гарнизона смогут самостоятельно успешно оказывать длительное сопротивление противнику.
Ф. Гальдер сообщает, что в тот день в междуречье Десны и Днепра наблюдается беспорядочный отход колонн противника в направлении Полтавы[112].
15 сентября. В 4 часа ночи штаб Юго-Западного фронта направил в Москву телеграмму следующего содержания: «Обстановка требует немедленного вывода войск из Киевского укрепленного района со стороны Козелец. Противник стремится отрезать Киев с Востока. Резерва для парирования этого удара нет. Противник к исходу 14.9 находился в 40 км от Киева».
По поводу этой телеграммы в 17 часов 40 минут состоялись телефонные переговоры Б.М. Шапошникова и С.К. Тимошенко.
«– Кирпонос не совсем представляет себе задачу уже потому, что он просился со своим командным пунктом в Киев, – сказал Тимошенко. – Из его действий не видно решительных мероприятий, выраженных в перегруппировке с задачей удара по противнику в районе Ромны, где неприятель, в сравнении с южной группировкой, на сегодняшний день слабее.
– Я тоже считаю, что мираж окружения охватывает, прежде всего, Военный совет Юго-Западного фронта, – согласился Шапошников. – Выдвижение двух дивизий в район Пирятино я расцениваю, как занятие позиций для пассивного сопротивления, вместо того, чтобы наносить удары по роменской или хорольской группе противника»[113].
В этот день войска 1-й танковой группы немцев, развивая наступление в северном направлении, соединились в районе Лохвицы с 3-й танковой дивизией 2-й танковой группы, наступавшей с севера от Ромны. Киевская группировка войск Юго-Западного фронта в составе 5, 37, 26-й армий и части сил 21-й и 38-й армий вместе со штабом фронта оказались в оперативном окружении в обширном районе восточнее Киева.
16 сентября. В этот день С.К. Тимошенко через начальника оперативного отдела Юго-Западного фронта полковника И.Х. Баграмяна, который в то время находился в штабе Юго-Западного стратегического направления в Ахтырке, направляет в штаб Юго-Западного фронта в Прилуки телеграмму следующего содержания: «Главными силами фронта немедленно начать отход на тыловой оборонительный рубеж по реке Псел». Баграмян на самолете привез этот документ в штаб Юго-Западного фронта. Но ввиду того, что данные указания радикально отличались от тех, которые поступали до этого из Ставки и штаба Юго-Западного направления, М.П. Кирпонос усомнился в их правдивости и начал просить Ставку о подтверждении. Ставка молчала до 18 сентября, и драгоценное время было упущено[114].
17 сентября, на исходе суток, наконец последовала директива Ставки ВГК главнокомандующему войсками Юго-Западного стратегического направления, командующим Юго-Западного фронта и 37-й армии с разрешением оставить Киев и отойти на восточный берег Днепра. При этом в ней содержалось требование «при отходе снять и эвакуировать все вооружение укрепрайона, а что по обстановке невозможно вывезти – уничтожить, все мосты через Днепр и другие военные объекты взорвать»
