— Но Рут не обладает соответствующей квалификацией, и она работает всего два месяца в нашем секторе… — Кимберли все еще не могла прийти в себя от обрушившегося на нее удара.
— Свежая кровь идет на пользу компании, от этого она становится лучше и конкурентоспособнее, — назидательно изрек Гарри, с укором посмотрев на растерявшуюся сотрудницу.
Ошарашенная Кимберли вернулась на свое рабочее место. Она бы легче перенесла неудачу, если бы должность, на которую давно рассчитывала, занял более достойный соперник. А может, Рут Болдуин обладает талантами, которые я не разглядела? — спросила себя Кимберли.
Она вспомнила, что сегодня вечером состоится прием по случаю представления сотрудникам компании Артура Мартинеса, и сдержала вдох раздражения. Кимберли вообще не любила вечеринки, а уж корпоративные и подавно. Однако теперь, когда ее лишили должности, которая, как она наивно полагала, была у нее уже в кармане, Кимберли рассудила иначе. Она подумала, что ей все-таки стоит появиться на чествовании нового хозяина компании, а то коллеги могут решить, что она завидует Рут.
Рут Болдуин скоро будет моей начальницей. От этой мысли у Кимберли сдавило горло, и она проглотила тугой ком, мешавший ей свободно дышать. Господи, неужели я умудрилась так напортачить где-то, что собственными руками пустила коту под хвост долгожданное повышение? Рут станет моим боссом. Рут, с которой недавно я была довольно резка из-за ее слишком затяжных ланчей и небрежной работы. Та самая Рут, которая половину рабочего дня проводит в пустой болтовне, а оставшееся время флиртует с первым подвернувшимся мужчиной. Хорошо еще, что сегодня ее нет на работе, подумала Кимберли.
Она все глубже погружалась в шоковое состояние. Начиная с детского сада, затем в школе и в университете Кимберли привыкла к тому, что все ожидают от нее каких-то необыкновенных результатов, привыкла быть лучшей, поэтому любая неудача повергала ее в мучительный процесс самобичевания. Кимберли была уверена, что не сумела оправдать те высокие надежды, которые на нее возлагались, и потому Рут обошла ее.
Кимберли прислушалась к разговору коллег.
— Сегодня вечером мы увидим его живьем и посмотрим, насколько он соответствует своей необыкновенной репутации…
Кимберли поморщилась: это, конечно, Ивон, она чересчур любопытна. Кто-то хихикнул.
— Говорят, что для своей последней пассии он купил наручники, усыпанные бриллиантами.
Губы Кимберли изогнулись в презрительной гримасе. Если бы мужчина предложил ей такие наручники в качестве подарка, она бы спустила его с высокого этажа без парашюта. Правда, ей вряд ли кто-нибудь предложит. И слава Богу, что она не из тех женщин, которые позволяют делать им неприличные подарки! Кимберли было противно даже слушать, как одна из коллег восторгалась мужчиной, низводящим секс до игры с дорогими безделушками.
— Клянусь, он совершенный душка, — сказала Ивон и мечтательно вздохнула. — Высший класс…
— А я уверена, что он маленький и кругленький, как его покойный отец, — заметила Кимберли с едкой иронией. — Он поэтому и не любит журналистов — ему приятно, что его считают красивее и лучше, чем он есть на самом деле.
— Может, бедняге надоело, что все гоняются за его миллионами, — высказалась Ивон.
— А может, за ним никто бы не гонялся, если бы у него не было этих самых миллионов, — саркастически заметила Кимберли.
Неизвестно, сколько бы еще они препирались, но Кимберли вызвали в отдел кадров. Там ей сообщили официально, что ее просьба о предоставлении ей должности финансового директора отклонена. Как ни благодарна была Кимберли Гарри Уилберу за то, что эта новость не застала ее врасплох, но ей все-таки было интересно, почему он предупредил ее. Кимберли спросила, были ли какие-нибудь жалобы на ее работу, и получила в ответ заверение, что ничего подобного не было.
— И это делает вам большую честь, учитывая события последних месяцев, — продолжал кадровик тоном, исполненным искреннего сочувствия. Он явно имел в виду недавнюю кончину ее отца.
— Мне повезло, что у меня была работа, которая отвлекала от грустных мыслей, — сказала Кимберли.
