– Сам посмотри! – проорал я в ответ, заодно протягивая чудесное устройство уже ему.
Гаспар родился в семье корабела, и пусть свою жизнь связал не с этим ремеслом, опыта мореплавания у него было поболее, чем у всех остальных, вместе взятых. Головешка, тот и вовсе море месяц назад увидел.
– Да, дела – хуже некуда!
– Нужно поскорей привязываться к мачте! – перекрикивая шум бури, предложил Головешка.
– Зачем? – Почему-то когда кричат женщины, пусть даже негромко, их и во время бури хорошо слышно.
– Всегда так делают, – пояснил Головешка.
Я только головой покачал, что во время шторма совсем несложно – стоит только расслабить мышцы шеи, и ее саму начнет болтать: он ничего глупее придумать не смог?
– Кровавый Головень, тебе помочь? – Гаспар разделял мое мнение полностью.
Во время шторма привязываются к мачтам, чтобы не смыло за борт, в тех случаях, когда корабль идет лагом к волне, то есть с большим креном. Причем так делает только вахтенная команда, остальные раскачиваются в гамаках. Он что, предлагает всем пятерым привязаться к единственной мачте? Чтобы когда наша скорлупка пойдет ко дну, долго не мучиться?
– Может, тогда пса за борт выбросим? – Возможное кораблекрушение пугало Головешку больше других, поскольку плавать он не умел вовсе.
– А что это даст? И потом, Барри скорее нас всех выбросит.
В чем-то Блез был прав.
– Лео?! – Гаспар, впрочем, как и все остальные, смотрел на меня в ожидании команды, которая всех нас спасет.
А что я? Мысленно я перебрал уже множество вариантов, и ни один из них не показался мне надежным настолько, чтобы его озвучить. Спустить парус, чтобы нас так стремительно не несло на камни? Решение на редкость глупое, ибо самое страшное для нас сейчас – это, потеряв ход, оказаться к волне бортом. Попытаться сделать плавучий якорь и убрать парус уже после этого? Даже если нам хватит времени, надолго ли он отсрочит гибель выброшенного на камни шлюпа?
– Лео?! – На этот раз ко мне воззвала одна Рейчел.
Единственная мысль, которая показалось мне стоящей, как раз ее и касалась: постараться спасти хотя бы ее, пусть и ценой собственной жизни. Остальным – как повезет.
– Если что-то случится, держись покрепче за Барри! – крикнул в ответ ей я, подумав при этом: единственное, что стоило бы привязать, так это девушку к собаке. Или наоборот.
Едва я потянулся к чудесному устройству Головешки, как оно тут же оказалось у меня на голове – ее туда надели сразу четыре руки.
– Блез, возьми правее!
Как мне показалось, там есть неширокий проход, где камни ни разу не показались из-под воды, как я туда ни всматривался. Дальше бурунов тоже не видно, а еще дальше вдруг нарисовался невидимый прежде остров. Небольшой, с низким берегом, который то и дело скрывался под перебегающими его волнами. Но если мы умудримся на него попасть, пусть и ценой гибели шлюпа, шансы остаться в живых у нас появятся. Появятся потому, что на острове есть скала, скрыть под водой которую не хватает сил даже не на шутку разбушевавшейся стихии.
«Но хватит ли нам времени?» – лихорадочно размышлял я, глядя на уже совсем близкие камни.
– Гаспар, привяжи покрепче к гнумбоксу канат и кидай его за борт! – По сути, мой приказ являлся актом отчаяния.
Гнумбокс – устройство, позволяющее добывать воду прямо из воздуха. Тяжеленное, весом в средней упитанности мужчину, но, к сожалению, работающее в последнее время все хуже и хуже. И не самое ли время от него избавиться? Мы прихватили его с собой для того чтобы не зависеть в открытом море от запасов пресной воды, а своевременно ее пополнять. Даже в таком состоянии его можно продать задорого. Но до денег ли сейчас и всего остального, когда решается вопрос жизни и смерти? Будь у нас якорь, гнумбоксом можно было бы не жертвовать, но того на борту не имелось. Головешка умудрился его утопить еще в первый день нашего плавания, и теперь вся надежда была на этот металлический ящик. Чтобы он хоть ненамного замедлил ход нашего судна, что дало бы нам шанс угодить в проход между камнями.
Привязать канат к гнумбоксу Гаспару помогал Головешка, вдвоем они и метнули его за борт.
