– Лео, я что тут подумала… – Рейчел немного помолчала, словно решаясь. – Может быть, дадим друг другу клятву, что мы теперь муж и жена? Чтобы в том случае, если мы все же погибнем, смогли встретиться на небесах? Говорят, там насчет этого строго!
«Я тебя без всяких клятв там найду. И никто мне в этом не сможет помешать!» – подумал я, вслух же сказал:
– Конечно, дадим.
И мы ее дали.
– И все равно страшно.
– Все будет хорошо, Клер. – Задумавшись, я назвал девушку тем именем, к которому привык куда больше, чем к Рейчел. Но на этот раз она даже не возмутилась.
– И пусть помогут нам боги! В путь! – напыщенно сказал я. После чего, махнув рукой, уже обычным голосом добавил: – Гребите давайте, – заодно улыбнувшись Рейчел: не робей, любимая, прорвемся!
Полностью еще не рассвело, но времени терять было нельзя. Все приметы показывали, что ненастья в ближайшие несколько дней ожидать не приходится, но погода в некоторых смыслах похожа на женскую натуру, а уж у тех настроение семь раз за день может перемениться.
И мы погребли. Теперь мы с Гаспаром сжимали в руках солидные колотушки, и наши глаза были полны решимости ими воспользоваться. Но нет, акулы почему-то никакого любопытства к нам не проявляли. Их вообще не было видно ни одной. Что настораживало: уж не покинули ли они мелководье в ожидании грядущего шторма?
– Акул высматриваете? Не будет их, – уверенно заявил ворочавший двухлопастным веслом Головешка.
– Это в связи с чем? – поинтересовался Блез.
– Я ночью жертву Калахиру принес, – пояснил он. – Чайками.
То-то полночи паленым пером и сгоревшим мясом на весь остров воняло.
– Калахиру?!
Мы все переглянулись: какая может быть связь между богом гончарного ремесла и акулами?
– А при чем тут Калахир? – непонимающе потряс головой Гаспар.
Перед этим, услышав, что ночью Головешка приносил жертву, он одобрительно кивал.
– Ну как же! Ведь именно он бог подводного царства.
– Что-то я не слышал, чтобы в небесном пантеоне какие-нибудь подвижки были, – пробормотал себе под нос Блез. После чего поинтересовался уже громко: – А Гестил, который до этого пучины курировал, что стало с ним? Он теперь присматривает за теми, кто горшки обжигает? Или овец пасет? – намекая, что тот сменил пастушьего бога Херона.
– Головешка, что там вообще на небесах говорят – по всей видимости, тебе обо всех изменениях на них докладывают – Сейлу не сняли? – с изрядной долей ехидцы поинтересовалась у него Рейчел. – В связи с несоответствием? А если даже так – надеюсь, Гарсию вместо нее не поставили? Чувствую я, та всех вылечит!
Сейла – богиня врачевания. У Гарсии же, на мой взгляд, весьма незавидная участь: она покровительница жриц любви, любительниц менять мужчин как перчатки и просто неверных жен. Потому интерес и ехидство Рейчел были понятны.
Головешка, вместо того чтобы продолжать грести, начал вертеть головой по сторонам, глядя то на одного из нас, то на другого.
– Сколько, говоришь, Калахиру чаек в жертву принес? – поинтересовался Гаспар.
– Восемнадцать. Больше поймать не смог.
– Ну все, теперь о пиратском промысле можешь забыть. Прямая дорога тебе в гончары: Калахир тебя уже ни за что не отпустит, – с самым серьезным видом заявил тот.
– Лео?! – Голос Головешки был полон отчаяния.
– Успокойся, – сказал я, сделав соответствующий жест рукой. – Восемнадцать чаек – это серьезно. Если разделить поровну, каждому богу получается по две штуки. Солидная жертва. К тому же действенная: ни одной акулы вокруг!
Рейчел, сдерживая смех, уткнулась лицом в ладони. Сам Головешка как будто бы успокоился и начал загребать веслом с удвоенной силой.
