Питер и Джанет были просто ошеломлены тем, что в глазах их папы все происходящее выглядит так невинно.
– Неужели ты действительно не заявишь в полицию? – разочарованно спросил Питер. – Эти двое могут оказаться самыми настоящими ворами.
– Возможно, ты и прав. Но я не собираюсь тратить на них свое время, – ответил папа. – Хорошо, что вы сидели тихо, как мыши.
Маму это происшествие заинтересовало гораздо больше, чем папу, хотя она тоже была согласна с тем, что это просто глупая проделка молодых людей. Но когда Питер позвонил Джеку, тот отнесся к происшествию совершенно иначе. Он очень разволновался.
– Черт побери! Как жалко, что меня не было с вами! – воскликнул он, крепко сжав в руке телефонную трубку. – Надо срочно созывать собрание. Завтра в три часа, подойдет? Я… Тс-с!
– Ты почему замолчал? – спросил Питер. – Твоя ужасная сестрица подслушивает? Хорошо, тогда молчок. До завтра.
На следующий день в три часа вся «Секретная семерка» была в сарае. Скампер бегал от одного к другому – он чувствовал, что происходит что-то важное.
Обогреватель включили заранее, в сарае было тепло и хорошо. На окна повесили занавески – на тот случай, если вдруг кому-то придет в голову подглядывать. Ни у кого не было времени, чтобы захватить с собой еду, но, к счастью, бабушка Джорджа дала ему целый пакет мятных леденцов, и он раздал их всем собравшимся.
– Здорово! – сказал Джек. – Твоя бабушка покупает такие огромные леденцы. Их надолго хватает. Теперь мы точно не проголодаемся.
Они уселись в кружок – кто на ящиках, кто на ковриках – у каждого за щекой по мятному леденцу. Скампер не любил такие конфеты. Ребята посадили его у двери сторожить: вдруг этой ужасной Сьюзи или кому-нибудь из ее несносных друзей придет в голову подслушивать, о чем пойдет речь на собрании!
Питер рассказал о том, что приключилось с ним и Джанет, все слушали очень внимательно и взволнованно.
– И ты хочешь сказать, что твой папа не собирается обращаться в полицию? – спросил Колин. – Ну что ж, тогда у нас свободное поле деятельности. Вперед, «Секретная семерка»! Наконец-то и на нашей улице праздник!
– Все это очень загадочно, – сказала Пэм. – Но над чем конкретно мы будем работать? Я имею в виду, как мы приступим к расследованию. Ведь у нас нет никаких зацепок!
– Ну, я скажу вам, что я по этому поводу думаю, – ответил Питер, осторожно переложив леденец за другую щеку. – Я считаю, эти мужчины в чем-то замешаны. Я не знаю, в чем именно, но мы должны обязательно выяснить, кто они такие.
– А разве мы можем это сделать? – удивилась Пэм. – Вообще-то все это мне очень не нравится.
– Если ты не хочешь заниматься этим делом, никто не мешает тебе выйти из игры, – рассердился Питер. – Дверь вон там.
Пэм тут же изменила свое мнение:
– Нет-нет! Разумеется, я буду с вами. Питер, скажи, что надо делать.
– Ну, нам не так уж много известно, – сказал Питер. – Прошу прощения, но я выну изо рта леденец на минуту-другую, пока буду говорить… Так-то оно лучше. Нет, Скампер, можешь не принюхиваться: ты терпеть не можешь мятные леденцы.
Положив леденец на чистую салфетку, Питер обратился к собравшимся.
– Нам, как я уже сказал, не за что особенно зацепиться, – начал он. – И все-таки кое-какие зацепки у нас есть. Одна: «У Сида». Мы должны попытаться отыскать, где это, и понаблюдать за этим местом – вдруг кто-то из угонщиков наведается туда. Тогда мы сможем за ними проследить. И надо приходить туда каждый день в пять часов…
– Продолжай, – попросил Джордж.
– Затем «К8061». Возможно, это номер телефона. Это мы вполне можем выяснить.
– Это совсем не похоже на телефонный номер! – возразила Пэм.
Питер не обратил на ее слова ни малейшего внимания.
– У одного из мужчин, у того, который был в шляпе с низкими полями, волосы почти до плеч, – продолжал он. – И мне кажется, что у него что-то с рукой – такое впечатление, что на ней нет среднего пальца. Я видел его руку всего какое-то мгновение, когда мы проезжали мимо фонаря, но я почти в этом уверен.
– А у другого мужчины волосы очень короткие, – неожиданно сказала Джанет. – Это я прекрасно видела. Да, Питер, помнишь, ему еще показалось, будто он что-то уронил? Как ты думаешь, это в самом деле так? Мы совершенно забыли посмотреть. Он же ничего не нашел.
