Помощь Эльжбеты, работающей в анклаве библиотекарем, действительно пригодилась. Набрав с десяток разнообразных пособий, я разложил их перед собой в порядке освоения, подсказанном сотрудницей, и принялся за чтение. В конце концов, никто не собирался позволять мне выносить книги с собой.
— Только со статуса адепта, — с искренним сочувствием сообщила она.
— Ничего, я все понимаю, — улыбнулся в ответ и, развернув первый томик, добавил: — Благодарю за помощь, Эльжбета.
Наверное, кто-то другой на моем месте, узнав, что здесь смешаны немецкие и польские языки, строил бы разные теории о происхождении мира. Но мне было все равно, как бы то ни было, обратной дороги нет, как и желания возвращаться на Землю. Там-то магии не будет.
Библиотекарь очаровательно улыбнулась мне и вернулась за стойку. Милая девушка.
А я, наконец, добрался до знаний.
«Записки начинающего чародея» оказались не учебником, а скорее сборником поучительных историй. Некий господин, странствуя по миру, встречал те или иные порождения магии, описывал их в общих чертах и на ходу создавал классификацию волшебства.
К примеру, заклинания делились на несколько типов.
Первым и самым примитивным, но оттого не менее эффективным, являлись наговоры. Для них не требовалось ни больших умений, ни магической мощи. Главное — знать точную формулировку и правильно ее воспроизвести. Причем, если изменить произношение, эффект изменится, порой крайне опасным для самого колдуна образом. Сама же суть этого пути заключалась в самогипнозе, когда маг буквально «уговаривает» себя произвести тот или иной эффект. Почему именно так? Да потому что, не зная точной механики волшебного воздействия, ничего не получится. То есть ты должен досконально представлять, как и что будет происходить, чтобы наговор сработал. Произнести-то его может любой дурак.
Следующими шли заклинания жеста. Их ключевой момент в концентрации магической энергии в собственном теле. А сами жесты служили лишь костылями, помогающими задавать этой энергии нужную дорогу в соответствии с эталонной формулой. Естественно, здесь все упиралось в возможности собственных рук. Приучил себя поджигать все вокруг щелчком пальца? И когда ты, забывшись, так сделаешь в разговоре, твой собеседник вспыхнет. Не можешь ловко согнуть пальцы в нужную фигуру? Молись, чтобы тебе их не оторвало.
Из симбиоза этих двух вариантов рождались, собственно, классические заклинания. Маг, танцующий вокруг костра или рисующий посохом символы в воздухе — без наработанного навыка предыдущих вариантов колдовства браться за этот тип просто бессмысленно. Объединяя доскональное знание процесса с умением контролировать потоки магической силы не только в себе, но и в окружающем мире, например, через тот же посох — получаешь обыкновенного колдуна.
Четвертое место отводилось ритуалам. Здесь удержание формул в памяти уже не требовалось, но взамен для каждого отдельного эффекта придется составлять свои схемы, подбирать ингредиенты и так далее. Очень медленная магия, но способная на самые мощные воздействия, так как уже не опирается на внутреннюю силу чародея, только на разлитую в воздухе. Естественно, неправильно подготовленный ритуал — изощренный способ самоубийства.
Именно из последнего типа и выросла артефакторика. Ведь, в сущности, артефакт есть не что иное, как ритуал, воссозданный, например, в металлической пластинке. Единственное, что для применения артефакта не нужен ни сам маг, ни даже внешняя сила, достаточно кусочка этерния, который фактически компенсирует отсутствие обоих.
Вторая половина книги отводилась уже конкретной теории.
Итак, если говорить общими словами, каждый маг рождается с определенным потенциалом, через который естественным путем не перешагнуть. Если на роду написано тебе оставаться слабосилком, едва способным зажечь искру на кончике пальца, таким ты в своем максимуме и будешь. Естественно, существуют способы обойти эти пределы. И первый из них — этерний. Неспроста Катценауге стали лидерами в магическом искусстве — ведь с их запасами кристаллизованного волшебства любой фокусник превращался в грозную силу на поле боя.
