— Но вы же знаете, что я никого не предавал, — Фаррук хоть и вынужден был согласиться с доводами капитана, никак не мог взять в толк, для чего кому-то понадобилось порочить его доброе имя.
Кстати, меня зовут капитан Норфель… Сиддик Норфель, — наконец представился капитан и в очередной раз сочувственно посмотрел на юношу.
— Вы — герой, настоящий герой. Герой, что называется, с большой буквы, и любое отечество должно гордиться таким сыном. Более того, скажу вам, что в Бааль-Дааре также знают о том, что вы никакой не предатель, но… — тут капитан сделал театральную паузу, — в данный момент звезды сложились так, что руководству вашей ублюдочной якобы демократии выгодно считать вас переметчиком и предателем. Вот они и поспешили тиснуть статейку в свою лживую газетенку.
— Но мои товарищи, они-то уж точно знают, что я не предатель и доложат кому следует о допущенной ошибке.
На что фланг-капитан покачал головой из стороны в сторону и обратил взор на лейтенанта.
— Удивительно наивный человек, наш подопечный. Ты не находишь Гуннранг?
— Вполне с вами согласен, ваше превосходительство. Это у него оттого, что почитай всю жизнь провел за широкой спиной своего благодетеля самого Магистра ордена Огненной Чаши, Главного Хранителя оной мэтра Захри. Теперь искренне надеется, что покровитель не оставит его в беде…
— Ага, держи карман шире, — тут же съязвил Сиддик Норфель, — надо ему больно вызволять кого-то из плена, когда после бескорыстной братской помощи гномов казна практически пуста, даже жалование легионерам платить нечем. Не, мой друг, при таком раскладе проще всех пленных объявить предателями и забыть о них навсегда.
— Что-то типа сброса в мечах, — поддакнул лейтенант.
— Карточные аналогии тут не совсем уместны, Гунн, впрочем, что-то в этом роде.
— Но почему? — продолжал недоумевать Фаррук, факт совершенного по отношении к нему предательства никак не хотел укладываться в его голове.
— Вам же известно, юноша, — капитан Норфель посмотрел на Фаррука как учитель на мнущегося у доски безнадежного двоечника, — что гномы бесплатно не помогают даже близким родственникам — уж такие они от природы бессердечные говнюки. Что же касается "бескорыстной" военной помощи, оказанной горным народом братскому народу Дарклана, тут и вовсе фигурируют заоблачные суммы со многими и многими нулями. Фигурально выражаясь, мелкие бородатые жулики едва ли не до нитки обобрали республику, еще кичатся, будто облагодетельствовали даркланцев. Более того, чтобы содрать с республики три шкуры, гномы не поставили нас в известность о своих намерениях. Могли бы просто предупредить, мол, интервенция нежелательна, мы бы и не сунулись в Восточное Заполье. Нет же, этим жуликам непременно понадобилось демонстрировать всему свету свои смердящие бронеходы и шмалять с бронепоезда по нашим боевым колоннам. Прохиндеи хитрожопые, суки двуличные — две когорты панцирной пехоты и полк конных кирасир под Карнаем положили! А потом заявили, что якобы не хотели, мол, комендоры ошиблись, не тот прицел установили на орудиях.
— Так вам и надо, нечего было к нам лезть, — мстительно пробормотал расстроенный Фаррук, не так громко, чтобы быть услышанным.
— Вы что-то сказали? — поинтересовался лейтенант, занимавшийся записью протокола допроса.
— "Сочувствую" — говорю, — ответил юноша, однако хотя бы мало-мальски сочувственных ноток в его голосе не отмечалось. Затем он перевел взгляд на фланг-капитана и задал волнующий его вопрос: — Вербовать попытаетесь?
На что оба дознавателя вновь громко и весело расхохотались — ну что тут поделаешь, смешливые попались контрразведчики, а может быть, разведчики.
— Не, батенька, вербовать не будем, — хорошенько повеселившись, ответил старший. — Магами в нашем ведомстве занимаются другие люди. Мне было приказано довести до твоего сознания текущее положение вещей… — И вдруг ни с того, ни с сего спросил, переходя на "ты": — Выпить хочешь? Я бы на твоем месте, сейчас нарезался до состояния риз — не каждый день тебя предает Родина, обычно бывает наоборот.
— Не отказался бы, господин капитан, — не стал ломаться Фаррук.
